[fictest]

Выбор задания новой, яойно-юрийной недели.

Три голоса "за" и три голоса "против" у каждого. Меньше - можно, больше - нельзя.
То есть: не более трёх фэндомов в каждой номинации.

Голосование продлили до 7 июля, 24:00 по Москве.

запись создана: 27.05.2013 в 20:16

@темы: Голосование

---

Неделя 101 - Голосование.

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Тянули с голосованием на неделю дольше, чем положено, но всё равно ели наскребли - всего ничего. (Но, бывало и меньше, не так ли? ^^)

Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
Если все три текста или "спец." - не набираются, можете проголосовать, проставив в "недостающих" местах прочерк.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Алукард/Интегра,
на тему

Стоит хоть единому лучу света упасть на её волосы, как они начинают сиять. Иногда Алукарду кажется, что такой его личный рассвет – или миллионы таких рассветов – когда-нибудь его испепелит. Только отвести взгляд он всё равно не может.
Молодая хозяйка всё ещё его боится. И пытается это скрыть под упоением властью. Царственно роняет: «Я приказываю!» – а он не смеет ослушаться, но всегда может себе позволить подколку.
– Ну и зачем ты начала курить, хозяйка моя Интегра? От нервов? Или от неудовлетворённости?
– Замолчи.
– А, понял. Комаров отпугиваешь.
Она почти уже взрослая. С каждым днём её запах всё больше опьяняет. И табачный дым в самом деле вносит диссонанс – но добавляет неповторимости.
– Комары должны знать своё место. Соблюдать диету и держать дистанцию.
Чтобы он не успел съязвить что-нибудь ещё, Интегра кладёт смуглый пальчик ему на губы. Не просто кладёт, а с намёком, приоткрывая рот своему ручному вампиру.
– Несколько капель, не больше, – она хмурится и глядит на него поверх очков. – Сможешь?
Он кивает. И смакует, одновременно снимая ей боль. И его шёпот звучит прямо в её сознании:
«Есть ради чего хранить девственность. Существует ведь море всяких способов…»
– Замолчи, – повторяет Интегра. Но едва слышно, будто в трансе или во сне. Ноги у неё подкашиваются, и она оказывается у Алукарда на коленях.

Текст 2
Интегра/Максвелл,
на арт

Он очень смешной.
Интегра хронически забывает, сколько ему лет, и уточнить тоже забывает. Эта информация для дела неважна.
Формально он, может быть, и старше неё, но воспринимать его она может только как мальчишку-выскочку. Поэтому своими «свиньями» и прочим он не в состоянии обидеть её по-настоящему. Она только посмеётся. В душе. И с суровой гордостью велит подчинённым не переусердствовать, вступаясь за её честь. Выглядеть в глазах Ватикана она должна безупречно и непроницаемо.
Даже когда, дразнясь, нагнётся к Максвеллу с высоты своего роста, отведёт со лба пару прядок – и, будто старшая сестра, поцелует в лоб.
Как же смешно взбесится новоиспечённый епископ Максвелл!

Текст 3
Интегра/Уолтер,
на песню

— Не старому дворецкому судить об этом, сэр Интегра.
На деле уклончивая фраза означает: «Юная леди, с этой задачей вы вполне способны справиться самостоятельно, что вам и пора привыкать делать». В детстве Интегра приучила себя смиряться с таким подходом. Но она давно совершеннолетняя. Теперь-то она прекрасно видит, когда задача ей под силу, а когда ей нужен совет самого доверенного человека. От уклончивости Уолтера Интегра, как порох от искры, вспыхивает негодованием. И почти, но не совсем охотничьим азартом.
Попытаться подловить на слове. Поймать за рукав. За хвост, подсказывает лукавый бесёнок, и Интегра смущается, признаваясь, что ощущает себя в эти моменты, как пылкий юный джентльмен, домогающийся скромной порядочной горничной.
«Но чёрт возьми, мне бы такую талию».
«Уолтер — мой подчинённый, и я ставлю его в неудобное положение».
«Он знает меня с пелёнок и не постесняется отчитать меня».
Последняя мысль неожиданно привлекает Интегру возможностью добиться от Уолтера хоть какой-то определённости. Однажды, когда Уолтер указывает в ведомости, где ей расписаться, Интегра накрывает его руку своей, и сердце с азартом отстукивает: «Поймала!».
Интегра не сомневается: желай Уолтер избежать этого прикосновения, он без труда успел бы отдёрнуть руку. Впрочем, нет, ни в коем случае не отдёрнуть — уклониться, будто случайно, так, что Интегра промахнулась бы всего на миллиметр. Но её рука ложится точно поверх более крупной мужской и стискивает для надёжности; плотный шёлк перчатки чуть скрипит по тонкой выделанной коже с вытесненной надписью «Хеллсинг».
И только тогда Интегра осознаёт, что не представляет, как действовать дальше.
В голове трепыхается настойчивое желание отпустить добычу и уклончиво отделаться пустой фразой вроде: «Прекрасная погода, не правда ли?». От избытка уклончивости закипает кровь, и Интегра выпаливает все свои сомнения как на духу:
— И что в таких случаях обычно делают дальше, Уолтер? Обмениваются признаниями? Сразу приступают к поцелуям?
Таким ошеломлённым Интегра Уолтера за свою жизнь не видела. Воодушевлённая, хотя и с пылающим от стыда лицом, она воинственно предупреждает:
— Только не вздумай посоветовать как следует подумать, подобает ли юной леди говорить такое дворецкому. Потому что эту стадию я уже прошла.
Уолтер слегка косится невооружённым глазом ей за спину, и Интегра внезапно понимает, почему; скорее чувствует, нежели замечает боковым зрением расползающуюся тьму. Ой. Хеллсинги лёгких путей не ищут, сыронизировал бы Алукард, будь обстоятельства иными. Но нынче он явно иронизировать не настроен.
— Дальше вам придётся спасти меня от дракона, моя леди.

Текст 4
Алукард/Интегра,
на тему

Две пары глаз светились адским пламенем. Он молча подпирал стену, она же стояла возле окна, вглядываясь в пространство по ту сторону стекла, называемое "миром". Он, не отрываясь, смотрел на неё, она - курила. И было в этом что-то... настороженное. Ухмыльнётся ли буря или пролетит стороной? Что дальше, вроде банального - жизнь или смерть? Впрочем, последнее всегда актуально. Даже сейчас.
Кто просил его спасать Интегру таким образом? Она - уж точно нет. Знал, что будет против. Знал, что это может быть фатально. Знал, что иначе её не спасти. Но не знал зачем ему самому всё это. Да и можно ли назвать его действия "спасением"?
Злилась ли она сейчас? Конечно. Серьёзно? Весьма. Но примет ли?
Серый дым тонкой струйкой поднимался вверх, тая и сливаясь с воздухом. Зачем ей курить? Скорее всего, это лишь обычная человеческая привычка, ведь необходимостью уже не могло являться. Впрочем, если она не откажется от новой, второй, жизни - людские привычки сотрёт время, как вода острые углы камней.
За окном начало светлеть. Ещё чуть-чуть и покажется краешек солнца.
- Скоро рассвет, хозяйка. Вам пора, - да, именно так. Не его слуга, которую он обратил, а хозяка. Навеки хозяйка. Алукарду совсем не хотелось выяснять чья клятва сильнее. Его - была раньше. Несуществующим сердцем, пропащей душёй и всем оставшимся естеством. Этого вполне достаточно.
- Ну и к чёрту! - Интегра снова затянулась и зло выдохнула. Если бы у Алукарда было сердце, то оно замерло бы в ожидании - встанет, примирившись, или останется, решившись? Два варианта, но оба отвечают присущей ей "Я ещё не сдалась!". Две грани безумного "навечно". Что выберешь, хозяка?
Сердце замерло в ожидании. Конечно, если бы у Алукарда было сердце...

Голосование продлится до 16 июня, 24:00 по Москве.

запись создана: 10.06.2013 в 11:57

@темы: Голосование, Аниме/Манга, Фандом: Hellsing

---

Неделя 100 - Голосование.

[fictest]

Мы хотели поделить номинации по фэндомам, но, увы, делить особо нечего. Поэтому всё как всегда.

Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Кейки/Йоко,
на ключ "Даже свои собственные мысли не всегда удаётся выразить до конца словами"

За глаза говорили, и даже влиятельные фигуры: все их беды от того, что Кейки слишком серьёзен. И Йоко тоже. Увы, во всех отношениях.
Йоко ужасно боялась сделать что-то не так. А Кейки на каждом шагу указывал ей на мелкие и не очень нарушения церемониального уклада. И если бы только все её ошибки касались формальной стороны!
За всеми своими заботами и сомнениями молодая императрица и на минуту не задумывалась о том, что ведь её кирин потрясающе хорош, совершенен. И клялся ей в верности. Наверно, и хорошо, что не задумывалась. Это ведь помешало бы ей стать хорошим правителем…
По крайней мере именно так считал сам Кейки. Он очень радовался, что Йоко не такая, как её предшественница, давшая волю чувствам к нему. А ведь наивная девочка могла бы и утонуть в этих самых чувствах, когда её жизнь перевернулась… Только Йоко было не до того, и поводов радоваться всему случившемуся она тоже не находила.
Наверно, это один из главных показателей того, что избранный правитель может стать мейкун.
И всё-таки… иногда… жаль, что ли?
Даже свои собственные мысли не всегда удаётся выразить до конца словами. В том числе самому себе.

Текст 2
Пейринг: Jeremiah: Маркус/Тео
Тема: Солнце

— Я не из тех девушек, которых можно купить душем с горячей водой, – заявила Тео с порога.
Сегодня она еще больше напоминала дикарку из варварского племени, чем обычно.
— Неужели? – с некоторым удивлением спросил Маркус. – А мне показалось, что именно из таких.
— Так вот, ты ошибаешься.
Она прошла в его офис и развалилась в кресле.
— У меня есть ряд условий, – сказала Тео.
Половина их разговоров начиналась с этого. Вторая – с жалоб на то, что выделенная комната слишком маленькая и вообще, раз уж именно Маркус отец ее ребенка (с вероятностью в тридцать процентов), то мог бы и проявить больше уважения. Начинались-то разговоры одинаково, но очень по-разному заканчивались.
— Чего ты хочешь? – решил не ходить вокруг да около Маркус.
— Я подумала, что не собираюсь растить Клео... ну или Лео, смотря, кто родится, здесь, под землей.
— Почему? – удивился Маркус. – Это до сих пор самое безопасное место, тебе ли не знать.
— Здесь нет солнца! Единственное, что я помню из поучений своей мамаши – детям нужно солнце, чтоб расти.
Маркус вздохнул.
— Какие у тебя предложения?
— Ты отдашь под мое руководство какой-нибудь город, как этому своему Иеремии, – быстро выпалила Тео.
Он не сразу понял, что именно она говорит. А потом Маркус расхохотался и не мог успокоиться еще какое-то время.
— Прекрасно, – сказал он, – но нет.
— Ты откажешь беременной женщине? – возмутилась Тео.
— Я откажу деспоту, запугавшему в свое время кучу людей.
— Эй, я же изменилась!
— А вопрос солнца, – продолжил Маркус, не обращая внимания на ее возмущение, – мы как-нибудь решим.

Текст 3
Алекс/София,
на песню Rammstein – Sonne и тему «сгорать»

Потом будут говорить: она-то всё и подстроила. Нарочно опоздала и не вмешалась. Какая же это гнусная ложь!
София неслась сюда, отсчитывала в уме – одна минута… две… пять… десять… Ещё пара минут – и она будет на месте.
О нет! Опоздала. Тот, кого она любила вопреки всему, уже испустил последний вздох.
Теперь если только мстить… или пусть сгорает сердце, сгорают чувства, и останется лишь как-то продолжать жить.
Только вот попрощаться с ним, пронзённым розами.
…И, склонившись над Алексом, коснувшись его руки, София вдруг почувствовала слабое-слабое биение сердца.
Можно ли что-то сделать? Или тронешь хоть одну розу – убьёшь его?
…На рассвете не нашли ни тела, ни роз. Софию потом видели и говорили о ней всякое, Алекса не видел больше никто.
Кроме неё.

Текст 4
Sora no Woto: Рио/Каната.
Ключ – Sonne

«А до тех пор, – звучит, словно обещание, – можешь идти за мной».
Каната всё ещё не понимает, почему это так важно, но одна эта мысль бодрит её как восход солнца, заполняет радостью как чистый, звонкий зов горна – разумеется, в руках Рио-сэмпай, больше никому так не дано.
Она не находит слов, чтобы ответить, чтобы отблагодарить – всё слишком глупо, слишком по-детски; зато она может постараться и стать ещё лучше.

Канате снятся сны – те самые, навеянные старой сказкой, сны о путеводном луче солнца, о мелодии, развеивающей тьму, и у солнца знакомое строгое лицо.
И во сне она куда точнее может сказать, о чем мечтает.

Текст 5
Лускиния/Лилиана,
на песню Мельница – Одной крови

Сначала она сама даже не поняла, почему согласилась перейти на его сторону. Убедил словами? Да, убедил. Но вряд ли это главное.
Конечно, то, что они связаны невидимой нитью, – не более чем сентиментальный вздор. Но не только она помнила ту далёкую встречу. Он тоже помнил. В нём по-прежнему жив был тот мальчик, не потерявший ещё ни глаза, ни сердца. И где-то в глубине души Лилиана чувствовала: они одно, они похожи, вместе они сумеют построить что-то большое, могучее, способное защитить многих.
Она не смогла убить Лускинию именно потому что почувствовала это единение.
…А через несколько дней он подошёл к ней, на секунду глянул в лицо единственным глазом – и тут же устремил взор куда-то поверх её головы.
– Я бы хотел предложить тебе… Нет, я должен предложить. Наш союз должен быть ритуально скреплён.
Она поняла мгновенно:
– Ты хочешь посягнуть на мою честь?
Кровь прилила к её щекам – и к сердцу тоже. Дрожь прошла по всему телу, обожгла почти болью, но странным образом это оказалось даже приятно.
– И на свою тоже, принцесса Лилиана. Хотите верьте, хотите нет… но я тоже девственник.
Она даже опешила. Фюрер Лускиния, которого все боялись, которому удавалось вершить судьбы мира, выглядел сейчас даже не смущённым – растерянным. Это опять заставило Лилиану вспомнить его тогдашнего.
– Хорошо, я согласна.
В этот миг она точно знала, что по крайней мере для неё это не будет близостью без чувств, продажей себя во имя высоких идеалов.
…А когда они остались наедине, как-то очень быстро стало ясно, что тяжёлые церемониальные одежды – это всего лишь условность, притом очень мешающая. И что их телам очень хорошо вместе такими, какими они созданы.
Сначала Лилиана и Лускиния просто лежали рядом, шепчась об общих важных делах и как бы невзначай касаясь, изучая друг друга. Потом уже обнимались, и она чувствовала, как разгорается в ней незнакомый жар. Кажется, и в нём тоже. Но спешить никому из них не хотелось, и даже куда-то отступали страх и волнение.
Лилиана всё больше убеждалась: она нашла своего человека. Родного, чьё биение пульса отзывалось в её крови, кого она ощущала как своё продолжение.
Они будут поддерживать друг друга до конца.

Текст 6
Hakkenden: Touhou Hakken Ibun: Канаме/Хамадзи.
Тема: красный.

Канаме всю жизнь был равнодушен к красному. Этот цвет всегда сравнивался у него с кровью, терпкой, отдававшей металлом, но в тоже время очень тёплой. И на этом ассоциации заканчивались. Его не интересовали грязные игры извращенцев, предпочитавших всё заляпать этой жидкостью. Да и на белом кровь слишком пошло смотрелась.
Но однажды в его жизнь ворвался вихрь, перевернувший всё с ног на голову. Или он сам её позвал? Яркую, обжигавшую, не умевшую жить наполовину. Она хотела всего, и он готов бросить к её ногам чуть больше. Если бы его об этом только попросили.
Рубиновое вино в бокале напоминало по цвету её волосы, и было приятно пить его, мысленно представляя, что губами он касается совсем не спиртного. Но мечты были лишь мечтами, а реальность всегда жестока. Как и её слова, проникавшие в самую суть.
С её приходом мир разделился на цвета и оттенки, и каждый и с них приобрёл свой эмоциональный окрас. Канаме полюбил алый и возненавидел кроваво-красный. Ведь этот цвет так портил её нежную кожу. Ничто не смело пятнать чистоту этой девушку, и он с первого взгляда на неё знал, что уничтожит любого. Любого, кто только попробует исказить её красоту.
И потому, стоило появиться хотя бы нескольким каплям от одной небольшой царапины не щеке, он сорвался. Демоны души были отпущены на свободу, и он впервые в жизни позволил себе окунуться в этот стиравший разум красный. Забыться в гневе, поставить посягнувшего на то, что принадлежит ему, на место.
Канаме ненавидел красный, но, глядя на лучики солнца, запутавшиеся в рубиновых прядях, понимал, что уже не может без него жить.

Текст 7
Hakkenden: Touhou Hakken Ibun: Соске/Шино
Тема: Сгорать

Сино спит, свернувшись калачиком. Он так трогательно обхватывает чужую подушку, так прижимает её к себе, что Соске не может сдержать улыбки. Хочется протянуть руку и зарыться в растрёпанные волосы, но тогда Сино проснётся, и мгновение будет утеряно. Так что сейчас можно просто постоять и понаблюдать, чувствуя, как в груди разливается тепло от нежности к родному человеку.
Сино переворачивается и, не выпуская подушку, разваливается на всей кровати. Футболка задирается, и на голом животе видны кляксы от вчерашнего урока художества вместе с Генпачи. Соске не знает, с чего всё у них тогда началось, но вид измазанного в краске Сино вызвал однозначную реакцию – срочно мыться. А этот лентяй забыл и просто завалился спать. Как ребёнок, честное слово.
Улыбка блекнет, и Соске отворачивается, равнодушно глядя в окно. Последняя мысль огнём проносится по телу, сжигая всю прелесть утра. Всё то, что Соске так отчаянно хочет спрятать, начинает вылезать наружу. И от этого нет спасения.
Ребёнок. Несмотря на возраст – мальчишка, которого нужно защищать и оберегать. Как неприкосновенную драгоценность, которую не должна запятнать никакая грязь.
Соске знает, как красив Сино. Он жалеет, что видел его взрослым, таким, о каком он не мог и мечтать. И желания, спрятанные в глубине его души, вырвались на свободу, сжигая тело заживо. Он просто сгорает, глядя на Сино, и это никак не остановить. Кто знает, сколько ещё будут помогать ласковая улыбка и непроницаемый взгляд?
Он поклялся быть рядом, и он будет. Защищать, помогать своим присутствием, и держать себя в узде. Настолько, насколько он может. И не важно, сколько раз потребуется воскреснуть из пепла, если в награду будут тёплая улыбка и сонный голос, тянущий привычное «Со». Ради этого стоит сгорать.

Голосование продлится до 09 июня, 24:00 по Москве.

запись создана: 27.05.2013 в 20:15

@темы: Голосование

---

[Valery]

Выбор задания новой, гетной недели.

Три голоса "за" и три голоса "против" у каждого. Меньше - можно, больше - нельзя.
То есть: не более трёх фэндомов в каждой номинации.

Голосование продлится до 26 апреля, 24:00 по Москве.

запись создана: 17.03.2013 в 18:45

@темы: Голосование

---

[Valery]

Итак, у нас грядет юбилейная сотая неделя.
Да, мы тоже впечатлены.
И по этому случаю хотим устроить кое-что оригинальное.
У каждого из вас наверняка есть парочка горячо любимых, но никому вокруг неизвестных фэндомов. Давайте дадим им шанс, и, может быть, даже отыщем единомышленников.
Предлагайте нуждающиеся в любви фэндомы в комментариях (три голоса "за", и на сей раз даже без голосов "против"), не забывайте предлагать пары, а мы постараемся пошире охватить весь спектр и предоставить возможность на воплощение всем редким и редкоземельным вариантам.
P.S. гет, слэш и фем приветствуются одинаково.

голосование продлится до 21 апреля, 24:00 по Москве

запись создана: 16.04.2013 в 19:16

@темы: Голосование

---

Неделя 98 - голосование

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Мы получили аж десять отличных текстов (ещё больше, чем на 97 неделю!), и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
Если все три текста или "спец." - не набираются, можете проголосовать, проставив в "недостающих" местах прочерк.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

По просьбе автора, тексты 1 и 3 сняты с конкурса! Просим вас переголосовать! Комментарии, содержащие эти тексты, удалены во избежание путаницы.

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 2
Кухулин/Базетт
Написано на тему

Когда войска Айлиля и Медб вторглись в земли уладов, Кухулин подумал, что огонь мог бы стать богачом. Сколько пастбищ, домов и утвари отдали ему воины Коннахта? А сколько людей, животных и лесов пожрал он сам от момента сотворения мира?
На самом деле, сколько бы праха и богатств ни предавали огню, делали это с единственной целью: уничтожить. Сколько бы огонь ни забирал у судьбы, в итоге - одна пустота.
Огонь - самая нищая стихия из всех. Вода хранит жизнь и богатства, земля держит сокровища и корнеплоды, а воздух обладает всем, что над ними. Но у огня нет ничего.
Некоторые люди - как огонь. Их используют, чтобы уничтожать.
- Я запечатывающий охотник, - пояснила Базетт, отреагировав на шалость Слуги рефлекторным броском через плечо.
- Я запомню.
- Запомни, что не следует распускать руки.
Иногда Лаэг отходил проверить лошадей, и Кухулин оставался наедине с огнём. Тьма вокруг походного костра казалась ещё более тёмной и непроглядной, а холод всегда становился злее. Ночь ополчалась на пламя как Коннахт на Ульстер. Наверное, огню приходилось ещё хуже, чем человеку: тот получал еду и мог спать под тёплыми шкурами, а огонь не мог удержать даже хворост. Сказители всегда говорили о костре, замеченном ночью: одинокий. Да и Кухулину, когда он возвращался с охоты после заката, казалось, что рыжая искорка, разведённая на холме, полна безмерной печали.
Когда он прибыл в Круг Призыва и увидел перед собой взволнованную девушку, в его душе возникло то же самое ощущение: будто сквозь тьму и смерть он добрался до одинокого костра, который ждал его тысячи лет. Базетт ему определённо нравилась, особенно в сравнении с изнеженными женщинами этой эпохи. Наблюдая за тем, как свободное время она тратит на тренировки, Лансер с тоской вспоминал Скатах и Айфе.
- Как называются эти милые портки?
- Это лосины, Лансер. Смотри в глаза, когда со мной разговариваешь.
Вот только у Скатах была дочь, сыновья и ученики. Королева Айфе тоже воевала не в одиночестве. А глядя на Базетт, Кухулин ощущал под вспыльчивостью и упрямством одинокую душу, задыхающуюся в золе и горьком пепле. У неё не было никого и ничего кроме старых потрёпанных книг, которые она прятала с девичьей стыдливостью.
Но кто как ни путник позаботится об огне, который его согревает?
- ... это что?
- Я приготовил ужин.
- Лансер, в этой эпохе мы используем духовку и не разводим костёр в раковине. Кстати, откуда у тебя мясо? Нет, только не говори мне...
- Да брось! Ты не можешь отказаться от цыплёнка, которого добыл и приготовил сам Кухулин из Муиртемне.
Герой рассказывал Базетт истории, которые она не могла прочесть ни в одной книге. Не всегда приличные и чаще всего смешные, но девушка впитывала их с жадностью. Она смеялась робко и неуверенно, будто не привыкла испытывать эмоции и выражать их подобным образом.
Но она ещё могла улыбаться, а значит, для неё не всё потеряно.
Чтобы превратить Огонь в Человека нужно, как минимум, Чудо.
- Кстати, Лансер, а тебе-то зачем Грааль?
Что он мог ей ответить?


Текст 4
Диармайд/Артурия
Написано на арт

Однажды женщина подарила девочке меч, и это стало началом легенды.
Экскалибур налетел на копьё, оглашая ночь серебряным звоном. Будто сотканная из ветра, Сейбер ускользнула от жалящих ударов и атаковала, целясь в незащищённую шею противника. Диармайд парировал и увеличил расстояние так, чтобы оказаться вне досягаемости меча.
Однажды женщина наложила гейс на мужчину, и это тоже стало началом легенды.
В два молниеносных выпада Артурия подобралась к противнику вплотную. Длинное копьё – помеха на короткой дистанции, но Лансер ушёл с линии удара и оказался у неё за спиной. Девушка использовала остаток инерции, чтобы развернуться, и кружева её платья хлестнули копейщика по ноге.
Однажды легенды встретились.
Острие меча рассекло воздух в миллиметре от чужой шеи. Сейбер отпрыгнула назад и подобралась для новой атаки.
Однажды мужчина и девушка нашли друг друга.
Копьё налетело на сталь, высекая сноп искр. Земля застонала, прогибаясь под стопами противников, и Артурия отпрянула. Но лишь затем, чтобы поднырнуть под древко и нанести удар.
Меч, подаренный девушке, был выброшен в озеро.
Лансер увернулся в последний момент и едва удержал равновесие.
Мужчина, отмеченный гейсом, погиб мучительной смертью.
Га Дирг, описав круг, пробил его сердце.

История завершила обе легенды.
Но мужчина и девушка остались вместе.

Далеко от земель, которые люди привыкли видеть на картах, среди вод и тумана есть остров, надёжно скрытый от солнца тучами. Кто-то говорит, что Мананнан Мак Лир правит там среди яблоневых садов. Иные утверждают, будто земли эти принадлежат Фее Моргане.
Мужчина стоял в холодной воде и всматривался в туман, тщетно пытаясь разглядеть далёкие берега. Лишь однажды обернулся он через плечо, услышав шорох синего платья.
Артурия помедлила, а потом с тихим плеском вошла в воду. В какой-то момент она оступилась на каменистом дне, но рука Диармайда поддержала её под локоть.
- Спасибо.
- Знаешь, Сейбер, вначале я подумал, что ты из Туат Де Даннан.
Пряди её золотистых волос потемнели и слиплись от крови, несколько яблоневых лепестков пристало к ним. Но рана, которую нанесла Мордред, исчезла.
- Камелот стоял на зелёном холме, и его знамёна плескались в потоках ветра. Попади я со свитой в твои времена, нас и впрямь могли бы принять за послов Племени Дану.
Одежда мужчины была разодрана на животе и черна от крови.
- Война, где мы встретились… - Диармайд посмотрел в туман. – Всё, чего я хотел – верно служить Мастеру и добыть для него Грааль. Если бы я пал от твоей руки, сейчас мне было бы легче.
- Отчасти я виновата в случившемся. Но Экскалибур вернулся к Владычице Озера - мы не можем продолжить наш поединок, - Артурия вскинула голову. - Поэтому, Диармайд О'Дувне, если есть цена, которую я могу уплатить за причинённую тебе обиду – назови её.
Мужчина задумчиво посмотрел ей в глаза – ясные, как небо над равнинами Эрин. Ни следа влюблённости, которую порождает волшебная родинка.
- Сейбер… ты ведь ещё король?
Девушка отрицательно покачала головой.
- Тогда… ты могла бы стать королевой и принять от меня клятву верности.
- Что?! Почему, ты… - оступившись, Артурия чуть не рухнула в воду, но Диармайд подхватил её и понёс на берег.
- У королевы не может быть невесты, которая влюбится в меня, - бодро произнёс он. – А значит, никто не толкнёт меня на предательство.
Покраснев, девушка открыла было рот, чтобы произнести: «Это унизительно!», но потом вспомнила уроки Пятой Войны за Грааль.
Пожалуй, она справится с новой ролью.
- Желает ли моя королева позавтракать? Я весьма искусен в приготовлении пищи.
Да, пожалуй.


Текст 5
Арчер/Рин
Написано на арт

Лёгкие буквально разрывает изнутри - слишком быстро бежала. Чувство дежавю плотно засело в груди, соседствуя с готовыми вырваться радостью, недоверием, любовью и болью. Она до последнего момента не была уверена. что всё получится - разве может быть столь удачное стечение обстоятельств? Новая война, что началась слишком раньше срока, ей опять досталась метка, знакомый до боли круг призыва и жуткий грохот, словно уронили шкаф с пятого этажа, а него диван, холодильник и пианино, отголоском звучащий в памяти. И куча ступеней, пролетевших, как одна.
А он сидит, как ни в чём не бывало. На груде обломков, проломив пол, как и в прошлый раз, и конечно же сломав диван. Закинув ногу на ногу, а руки - на остатки спинки. Всё также нахален и самоуверен. Также.
И вот он, именно он сидит впереди, такой живой и настоящий, а ей не верится. Не была бы она магом - с удивлённо-восторженными глазами, словно ребёнок, произнесла бы: "Это магия!" - вот до чего абсурдной кажется эта ситуация.
Хочется обнять и задушить. Целовать, но чтобы непременно досмерти. И чтобы навсегда. Чтобы никогда не расставаться больше!
В Рин переплетается сейчас так много эмоций, что она боится взорваться от их переизбытка.
- Ну здравствуй, мастер! - красный слуга нахально ухмыляется, приветственно кивая, - Ты... - закончить ему не дают. Темноволосая девушка буквально с порога бросается ему на шею, отчаянно прижимая к себе. Отстраняется, смотрит тепло и нежно.
- Рин? - Арчер удивлён - слишком странное выражение лица у его мастера. Слишком... не присущее ей. Той, что он так отчётливо помнил, словно это было вчера. "А она сильно изменилась!" - проносится в голове у красного слуги.
- Ты забыл это в прошлый раз, - Тосака обольстительно улыбается, доставая из кармана и надевая ему на шею цепочку с тем самым камнем, что дарила когда-то Широ и после смерти Арчера нашла на обломках особняка Илии. Спрашивать не стоит - на лице слуги и так всё написано. Узнал. Конечно, узнал, подлец!
- Ааа. Хорошо. Вижу, ты всё помнишь! - голос Тосаки уже сладкий. Пугающе сладкий. Арчера гложет нехорошее предчувствие...
- Эм... Рин? - кажется, у него сейчас начнётся дёргаться бровь. От страха. Ведь столь очаровательную улыбку на лице Тосаки медленно сменяет злая ухмылка. И он слишком хорошо помнит какова она в бешенстве.
- Лгун! - звонкое, то ли от громкого голоса, то ли от пощёчины."Нет. Ошибся. Не изменилась..." - с тоской думает Арчер, уже зная что будет дальше. - Ах, ты..!

Дальнейшие сцены вырезаны по причине особой жестокости...


Текст 6
Кария/Аой
Написано на арт

Он всё ещё видит её такой, как в тот далёкий день. Тогда они оба были детьми, и всё казалось возможным. И безмятежным. Венки и мягкий свет… Теперь та очаровательная картинка – будто под водой, в которой отражаются деревья в цвету.
А Аой принадлежит другому. И даже говорит, что любит его. Хотя её брак был всего лишь частью игры. Всех этих грязных игр в магическое могущество, от которых Кария бежал пока мог.
Бежал, пока не догнали на краю его вселенной. Не дали понять, что одну из ЕЁ дочерей ждёт страшная судьба.
Кария всегда относился к девочкам как к родным. Куда больше, чем их жестокий отец.
А его жертва… Аой она ужаснёт, но не более. И изменить ничего уже нельзя. Он истерзан и в одночасье стал стариком.
А Аой в его глазах всё такая же.


Текст 7
Кирицугу/Мая
Написано на арт

Она – его тень.
Она всегда где-то у него за спиной. Готовая по первому зову прикрывать и спасать его. И его семью.
Ради Кирицугу Мая не только убьёт кого угодно и проникнет куда угодно. Но и будет защищать женщину, которой досталось куда больше, чем ей. По крайней мере – законное право владения.
Иногда кажется – Кирицугу и вовсе никого не любит. Айри заглядывает ему в лицо, ищет чего-то, ждёт. Он даёт лишь то, что может дать: заботу, защиту, материальные блага. Ну и супружеский долг исполняет, как без этого. Хотя, может, это и не то, чего Мае больше всего недостаёт.
Ей-то ведь перепадает лишь то, что доставалось бы просто товарищу по оружию. От неё даже поцелуи незаметны. Как и её помощь, хоть она и ценится. Как и она сама, Мая.


Текст 8
Кухулин/Базетт
Написано на арт

Ей просто хотелось быть ближе к небу.
И вот они стоят на вершине какого-то небоскрёба, глядя в даль. Уставшие и потрёпанные, пришедшие сюда по внезапной прихоти, что бывает так редко. После трудной битвы, которую они чуть не проиграли. И охото было после всего лезть на этот самый небоскрёб? А всё для того, чтобы проводить этот догорающий день, успокоиться и собраться с мыслями.
- О, мастер! У тебя кровь на щеке! - неожиданно замечает слуга, - Давай вытру!
- Не нужно. Она всё равно не моя, - отстранённо отвечает Фрага, чуть передёргивая плечами, и Кухули замолкает, слегка обеспокоенный задумчивостью своего мастера.
А женщине действительно всё равно - подумаешь, кровь на щеке. Да она везде! На вороте рубашки, жакете, на руках. Кажется, даже, что она въелась кожу! Так чего он прицепился к лицу? Кровь, грязь, слёзы, глубокий порез или царапина - это всё кажется такой мелочью в сравнении с данным мгновением, отчаянно-прекрасным, и удушливо-мелькающим на горизонте "завтра".
Завтра. Завтра, возможно, будет новая битва. Завтра, возможно, кто-то умрёт. Вполне вероятно, что они.
Ненавистное "завтра"!
Базетт хочется взять это мгновение и законсервировать его в баночку, поставить на полочку и любоваться. Чтобы до мельчайших подробностей: это небо, бесспечно-равнодушное, эти взгляды, которыми они упорно не встречаются, это тепло, что приятно греет со спины, это дыхание, опаляющее правое ухо, но едва различимое, этот ритм сердца, что готова выучить наизусть, и эти чувства, глупые, но бесценные.
- Смотри, Базетт! Смотри и запоминай! Я подарю тебе весь мир! - широко расскинув руки и, наверняка улыбаясь, Кухулин делает своё очередное странное заявление. И ведь никогда не поймёшь - серьёзен он, шутит или пытается обаять "даму".
- Дурак, - произносит она почти нежно и устало прикрывает глаза. На кой чёрт ей эта вечность?! Был бы он рядом...


Текст 9
Диармайд/Артурия
Написано на тему

Она идёт по воде, и вокруг неё рассыпаются золотые брызги. Не просто сплошной свет, а именно маленькие капельки. Но они затопляют всё окрестное пространство, всю дико бушующую стихию и бесящееся в ней чудовищное создание.
Диармайд знает: он ломал копьё и исцелил руку Сэйбер не потому что на данный момент у всех них был общий противник. А скорее ради неё. Чтобы увидеть это. Чтобы исправить то, что сам натворил. Чтобы помочь той, кого он совершенно не интересует, даже обладая магией очарования.
Его Мастер думает, что Лансер подбивает клинья к его жене, повторяя собственную историю многовековой давности. Да, такое могло быть, чувства могли зародиться – но хорошо, что не усели.
Предательство – это тоже стихия. Подлая и захлёстывающая.
И, пронзая себя своим же оружием, Диармайд думает: пусть это будет ради её победы и её высокой цели.


Текст 10
Диармайд/Артурия
Написано на песню

Зал героев описать слишком трудно: там светло и темно, душно и свежо, там много народа и нет никого. Там нетерпеливо переминаются воины в ожидании своего призыва. Там то стоит гробовая тишина, то море голосов сливаются в один гул.
В зале героев есть всё и ничего. И больше всего из этого "ничего" Диармайду нехватает солнца.
Она появляется посреди зала так же неожиданно, как и несколько раз до этого. "Проиграла, значит", - Диармайд невольно чувствует облегчение. Девушка, тем временем, всматривается в знакомые лица и вот наконец-то замечает его. Решительно подходит, серьёзно-болезненно вглядываясь в глаза. И, что-то для себя решив, ложится рядом, положив голову ему на колени. И всё. Просто и логично в своей нелогичности. Слова излишни. Да, и Артурия никогда не умела извиняться.
Диармайд удивлён и обрадован. На языке вертятся тысячи слов, но он не произносит ни одного. Лишь подцепляет кончики её волос и целует. "Золотые. Или даже золотисто-жёлтые, как солнце. Свет ослепительный, но нежный и тёплый", - герой улыбается этой мысли, неожиданно осознавая, что он счастлив. Ни тогда, будучи живым, и ни когда как слуга сражался за своего мастера. А теперь, когда дотянулся до этого солнца.
Диармайд засыпает, успокоившийся и убаюканный этим тёплым светом, наверное, впервые за сотни лет, что само по себе кажется ирреальным. И за пару секунд до абсолютного "ничто" до него доносится тихое: "Прости..."

Двое давно умерших героев. Глупцы! Зачем им новые сражения? Ведь они уже нашли свой потерянный Рай...

Голосование продлится до 21 апреля, 24:00 по Москве.

запись создана: 16.04.2013 в 10:10

@темы: Игры, Голосование, Аниме/Манга, Фандом: Fate

---

Неделя 97 - голосование

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Мы получили аж девять отличных текстов (небывалый ажиотаж!), и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
Если все три текста или "спец." - не набираются, можете проголосовать, проставив в "недостающих" местах прочер.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Лелиана/фем!Сурана
Написано на тему и песню

На лагерь опустилась летняя ночь с долгожданной прохладой. Правда, для Нерьи эта прохлада была – будто бы чересчур. Все радовались, а она мёрзла. И жалась поближе к костру. И к Лелиане. Будет рядом кто-то тёплый, и плевать, кто и что подумает.
Неважно, сколько Лелиана обманывает. Её просто приятно слушать. Тем более Нерье она и правда доверяет по-настоящему. Наверно. Неважно. Правда. Главное – Лелиана говорит как мурчит, говорит как поёт, и можно расслабиться и наслаждаться.
– Милая, ты похожа на ёжика. Глаза большие, волосы топорщатся… не приглаживай, я сама… И как будто пытаешься что-то учуять.
– Я, наверно, смешная. Мордочка острая, сама мелкая – одни уши торчат…
– Ты очень, очень хорошенькая. Пошли, тебе будет жарко.
– А я огня не боюсь… – шепчет в ответ Нерья, как заворожённая. – Идём.


Текст 2
Логейн/Мэрик
Написано на тему

Скорее бы пришло лето и вернулось тепло, думает Логейн. А то ж замучаешься этого идиота согревать, ныкаясь ночами по лесам. Есть, конечно, самый простой способ… Но стрёмно же. Притом не Мэрику – самому. Этого-то как раз хлебом не корми – дай пообниматься. Даже когда ясно говоришь ему взглядом: отвали, мол. И для него это… ну совершенно ничего не значит.
А вот если он, Логейн, сделает такой шаг первым – всё-таки Мэрик самое меньшее очень удивится. А потом ещё и задумается о чём-нибудь не о том.
…Нет. Он, кажется, вообще не думает. А просто обнимает, потому что замёрз и потому что…
– Логейн, ну ты же такой интересный, ну расскажи уже что-нибудь!
У него-то, кажется, вечное лето. В глазах.


Текст 3
Лелиана/фем!страж
Написано на арт

Лелиана следит за каждым её движением, с той самой первой встречи, пытаясь высмотреть знак, символ, что угодно. Она никак не может понять, что творится в голове у неразговорчивой, колючей, как битое стекло, острой, как её кинжалы, Каллиан Табрис.
Лелиана не то чтобы видит людей насквозь, только определённую породу – тех, что подобны ей самой; но она живёт с того, что располагает людей к себе; только вот она никак не может столковаться с Табрис, и её это раздражает.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая? – спрашивает Лелиана на привале.
Табрис пожимает плечами.
– Последнему, кто сказал, что я ничего для эльфа, я потом отрезала голову.
У неё потрясающе спокойный взгляд; Лелиана чуть не охает от восхищения: это именно то, что она хотела увидеть, то, на что указывали видения и интуиция. Настоящая Табрис.
– Тогда я буду первой, – говорит Лелиана.
И целует свою избранницу в лоб.


Текст 4
фем!Хоук/Мерриль
Написано на арт

Хоук до сих пор не могла привыкнуть. К тому, какая Мерриль хрупкая – гладишь по спине, и все косточки ощущаешь. И ещё особенную дрожь, будто держишь в ладонях птичку или мышонка. Общую дрожь – её сердечко бьётся, а трепещешь и сама тоже.
И вот такое создание может причинить жуткие разрушения. Ладно ещё врагам, так им и надо, но самое ужасное – если себе.
Хоук никогда не возражала, когда Мерриль читала допоздна. И сама заглядывала ей через плечо. Потому что её маленькую подружку интересовали исключительно очень сомнительные темы. Так что Хоук гладила её везде, где доставала, и спрашивала:
– Ну, я надеюсь, ты не будешь пробовать это на практике?
И часто не дожидалась ответа, потому что к этому времени успевала наполовину её раздеть и сильно завести…


Текст 5
Зевран/Алистер
Написано на арт

Уединения, кажется, не существует.
Алистер, конечно, привык и к тесноте домов, и к простоте походной жизни, но то, что даже добравшись до приличного гостеприимного временного убежища, он не сможет нормально помыться в одиночестве – пугает.
Нахальное ушастое существо – Алистер в кои-то веки чувствует, что начинает ненавидеть эльфов – не оставляет его в покое. Того и гляди – даже в уборную начнёт вламываться. А хуже-то всего то, что не реагировать тоже не получается.
Алистер вылетает в коридор, мокрый, растрёпанный и красный до ушей, кое-как прикрывшись рубахой, вслед ему летит смех и что-то ещё по-антивански. Кажется, комплимент.
– Друг, – отлепляется от стенки явно подслушивающий Амелл, которого, кстати, и надо винить в появлении в коллективе… этого. Ушастого. – Поверь моему опыту. Проще – дать.


Текст 6
Зевран/Алистер
Написано на арт

– Иди отсюда! – Алистер поглубже ныряет в бадью. – Иди нафиг, отравитель, не тебя тут жду!
– А я и не травить тебя пришёл, – Зевран ухмыляется от уха до уха. И сыплет в воду лепестки.
– Ты меня с ней не перепутал?
– У меня обширный опыт. И я никогда не откажусь сделать его ещё более обширным.
– Да я тебя без ушей оставлю!
– Попробуй. Драку не рекомендую никоим образом. Ты, может, и сильный, зато я хитрый. Лучше расслабься. И не бесись. А подожди, пока тебе начнёт нравиться. Я же недаром знаю сто пятьдесят видов массажа…
– Иди на хрен!
– Это приглашение?
– Утоплю идиота!
– В одной лохани ты точно не победишь.


Текст 7
Хоук/Мерриль
Написано на песню

Кольцо обжигает при каждом случайном касании.
Дарила б ей золото, только неловко – трофейное,
дешёвое, грязное, глупое словно мои обещания,
другое попробуй найди; то есть можно, наверное,
но только не там, где нас носит. Дарю деревянные.
Она меня учит читать по узорам. Не вижу, но слушаю.
Собой закрываю в бою. В спорах тоже. И главное –
я верю без лишних вопросов, вот в этом я лучшая
из всех, с кем судьба её сводит. Такая ж безумная.
В ней пламя – но мне ли бояться огня иль запретного.
Огонь так огонь, кровь так кровь. В ночь безлунную
я с ней собираюсь на встречу с тенями и ветрами.
Давно не смотрю – её зеркало любит играть с отраженьями,
на общий огонь, оказалось, не надо и времени,
я помню не глядя любое её движение,
она называет по имени всех моих демонов.
Огня не боюсь и проклятий, чего там не видела.
Кольцо обжигает. И кровь на двоих разгорается.
И я забываю, что городу этому жажду погибели,
когда она шепчет «Гляди-ка, цветы распускаются».


Текст 8
Мэрик/Логейн
Написано на арт

Он ругал его на чём свет стоит. Он рычал, словно настоящий зверь, и даже, кажется, проклинал. Временами казалось – он его ударит. Забудет обо всём и отведёт душу, вымещая свою ненависть и презрение к слабому и никчёмному сюзерену. Но этого не случалось.
Мэрик знал, что Логейн не нарушит своего слова и будет защищать его до последней капли крови, до последнего вздоха. Мэрик знал. Видел, как Логейн, не медля вступался за него, как незаметно вставал рядом, прикрывая от любой возможной опасности. А иногда и вовсе совершенно бесцеремонно хватал за плечо и выдёргивал из-под чужого удара, уводя к себе за спину, подставляясь, но спасая.
Временами казалось – он готов на всё ради него.
Мэрик боялся проверять.

Он был слабым. Логейн бы даже сказал – беспомощным. Он был повесой и раздолбаем, и бесил одним своим видом. Логейн знал, что никогда не простит ему смерти отца. Не простит всех смертей, что произошли из-за него. Ради него.
Между ними всегда была пропасть. Логейн видел её и не пытался пересечь. А вот Мэрик, казалось, не замечал её совершенно.
Казалось – протяни руку, и ты будешь там, за чертой бедности и бессилия. Логейн ни на миг не позволял поддаться этой слабости. Но Мэрик считал иначе.

- Логейн!
Крик должен был потеряться в гуще боя, но всё же достиг адресата. Логейн тогда ещё подумал, что, если они оба выживут, то он сам убьёт идиота. А Мэрику было всё равно, он не мог бросить погибать того, кто не раз спасал ему жизнь. Он не мог бросить друга, пусть даже тот этого не понимал.

- Логейн…
Голос Мэрика был тихим, дыхание тяжёлым и прерывистым. Сражение далось ему тяжело, впрочем, не только ему – Логейн стоял, опираясь о камни и пытаясь унять головокружение. В какой момент он понял, что их пальцы соприкоснулись, Логейн не мог сказать, просто почувствовал крепкую опору и поднял голову, встречаясь взглядом с Мэриком.
- Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты был рядом.
Логейн не ответил, только сжал сильнее чужую руку, а губы чуть дрогнули, обозначая подобие улыбки, холодной и ехидной, но Мэрику большего было и не надо.
Что бы ни случилось…


Текст 9
Логейн/Мэрик
Написано на тему

Лето выдастся жаркое – во всех смыслах, мрачно думает Логейн; даже ему ясно, что будет непросто, даже он может представить, сколько всего предстоит сделать и насколько хрупко основание всех их надежд. Логейну очень интересно, понимает ли это Мэрик.
По нему обычно не скажешь – Мэрик мечется между слепой уверенностью в успехе и безнадёжностью, мечется как маятник в часах гномьей работы; и Логейну хочется то врезать ему по физиономии, то как следует потрясти за плечи; потому что одинаково невыносимо видеть его долбанное будущее величество и готовым прямо сейчас лезть на рожон, и полностью отчаявшимся; или второе всё-таки хуже. На задиристого мальчишку ещё можно злиться – за всё, за отца, за Роуэн, за всю эту безумную авантюру. Можно хватать за руки, орать – «Жить надоело?», предлагать помощь на случай, если уж Мэрику так неймётся самоубиться.
Логейн знает, что долго злиться не выйдет. Мэрик улыбнётся, скажет какую-нибудь глупость – и, может быть, устало протянет руку. Первый раз Логейн повёлся на это только потому, что был пьян; но тому, что ведётся вновь и вновь – оправдания нет. Логейн вспоминает болотную ведьму и её предсказание каждый раз, когда Мэрик ищет у него – что уж он там ищет. Он очень хотел бы знать, помнит ли Мэрик, но не решается спрашивать.
Лето выдастся жарким.

Голосование продлится до 14 апреля, 24:00 по Москве.

запись создана: 08.04.2013 в 20:13

@темы: Игры, Голосование, Фандом: Dragon Age

---

Неделя 96 - голосование

[Valery]

Мы получили пять отличных текстов, и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Крюк/Эмма
написано на песню (до событий 2х14)

Это в конце концов уже смешно. Они сталкиваются снова и снова. Он то предлагает помощь, то требует чего-то, он то пешка, то играет сам. Эмма одолевает его раз за разом – то силой, то хитростью. То привязывает, то валит на землю… А он до последнего не хочет сдаваться, отпускает рискованные шуточки, уверенный в своей мужской неотразимости.
Эмма уже побаивается думать, чем всё это кончится. Она ведь прекрасно знает за собой слабость к плохим парням с благородными – вроде бы – сердцами. Она всегда была авантюристкой, как бы ни пыталась загнать это в себе поглубже. И в её игре с Крюком был азарт, и игра волновала.
Как его там – Джон, Джек? Нет, нет. Киллиан Джонс – вот как правильно.
Может, и стоит хоть чуть потерять голову. И пожить полной жизнью. И неважно, насколько далеко это зайдёт.

Текст 2
Грэм/Эмма
на тему

То, что бросило их друг к другу, наверно, нельзя было назвать иначе как наваждением. Хоть и случается, конечно, так, что таким вот образом начинается любовь на всю жизнь. И всё же – одно дело, когда люди просто друг другу понравились, когда им есть что обсудить и чем вместе заняться… и совсем другое, когда губы вдруг, сразу сливаются в поцелуе. Притом что ещё минуту назад Грэм мог бы поклясться, что единственная женщина, которая его волнует и занимает его мысли, – это Регина.
А дальше было ещё куда более странно. В его сознание хлынули невероятные… даже не мысли – образы.
Будто он когда-то жил другой жизнью. И она была настоящей. А теперешняя – приснилась. Вся, вместе с постелью госпожи мэра.
Там, тогда Охотник никому не кланялся. И за это поплатился сердцем.
А в этой жизни он ещё не знал, что его истории настал конец.

Текст 3
Руби/доктор Уэйл
на песню
Тяжело быть чёрт-те кем. Вернее, нет, не так. Тяжело это осознавать. Особенно когда осознание наваливается вместе с воспоминаниями, и ты точно знаешь, какой опасной тварью можешь быть. Даже если свои способности можешь использовать на общее благо.
Только Руби не умеет долго унывать. Дел и правда много. И она замечает – и все замечают: она на глазах взрослеет. Как-то само получилось, что и одеваться стала скромнее, и прокрашенную кровавым колером прядь ликвидировала.
Но самое главное в ней осталось неизменным. Как раз её жизнерадостность. Может, потому, что не зря сказано: помоги кому-то, кому ещё хуже, чем тебе.
Виктора Уэйла многие считают сомнительной личностью. Но бояться его как-то не тянет. Он сам запутался в своих прошлых и нынешних опасных экспериментах, он винит себя, он пьёт сверх меры и мечется по тёмным улицам…
– Я Франкенштейн, – мрачно говорит он Руби, когда та его догоняет.
– Подумаешь, – она откидывает за спину прядь, теперь не отличающуюся цветом от остальных. – А я оборотень, очень приятно.

Текст 4
Голд/Белль
на тему

Они все его покинули. Или, скорее, это он их потерял. Не удержал, стараясь сделать как раз обратное. Может, правы были те, кто сказал: не держи слишком сильно.
А если цинично – может, ему просто не хватало данных. И планы не были совершенны.
В любом случае он решил, что с него хватит. И именно поэтому не хотел подпускать эту девочку близко.
Только всё-таки подпустил.
Девочка настаивала, он отшил её очень резко – и почти искренне. И всё равно она поплатилась за то, что стала ему дорога.
Очень долго он думал, что она мертва. А потом вдруг обрёл её… чтобы вскоре снова потерять.
Она жива, телесно невредима, но ничего не помнит. Не помнит его.
А вот он спас свою жизнь. Хорошо бы было ради чего. Хорошо бы это был ещё не конец их истории.

Текст 5
Голд/Белль,
на арт

На улице, кажется, начался второй всемирный потоп. Белль тяжело вздыхает, но упрямо продолжает идти. Ни зонтика, ни плаща она не захватила, а пакетов, чтобы укрыть от дождя хотя бы тетради и книги, в библиотеке не было и в помине. Поэтому крепко прижимает к груди свою ношу, надеясь промочить её не слишком сильно.
Сознание гложет некоторое чувство дежавю. Ведь тогда, в том мире, когда Румпельштильсхен прогнал её, на улице лило точно так же.
Как ни странно, из воспоминаний о том дне сохранилось не так уж и много. Всё сумбурно и смешано, как грязь под ногами. Поцелуй-прощание, капелька злости и стенания непророненных слёз...
В тот день Белль казалось, что это конец.

- Мне кажется, Вам не помешал бы зонтик, принцесса! - нужно долго тренироваться в самоубеждении, чтобы не узнавать этот голос из тысячи. Белль, иногда к сожалению, иногда к счастью, таких навыков не имеет. Личный водный Ад над головой прекращается. Книги спасены и это самый веский довод, чтобы не убежать.
Девушка поворачивается, смотрит слегка недовольно. Рада и не рада. И всё ещё злится, конечно же.
- Белль, - только он так произносит её имя - слегка тягуче, говоря одним лишь словом всё и ничего, - Я пришёл извиниться, - протягивает руку, что замирает возле самого лица - спрашивает дозволения.
Монстр. Бездушный, целеустремлённый, что не остановится ни перед чем - так думают все.
Дышит слегка тяжело - кажется, что очень спешил. Рука, замершая в воздухе, едва заметно подрагивает. А глаза... О, эти глаза!
Несчастное животное. Раненное, испуганное, преданное. Не доверяющее никому, даже себе. Молящее о счастье и боящее ся его больше всего на свете - так думает она.
Извиниться? Это будет не так-то легко! Но, всё же... Белль закрывает глаза, этим жестом разрешая хотя бы попробовать.
Поцелуй-извинение со вкусом внезапно закончевшегося дождя.
Руки у Голда холодные и мокрые. И Белль становится как-то даже смешно. Где-то в дали, за всё ещё закрытыми веками, сияет радуга, а злость и обида уплывают на запад вместе с теми тяжёлыми тучами.
Всё же, это начало. Несомненное, очередное начало.


Голосование продлится до 7 апреля, 24:00 по Москве.

запись создана: 01.04.2013 в 20:13

@темы: Голосование

---

Неделя 95 - Голосование

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Мы получили шесть отличных текстов, и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Конрад/Юури,
Написано на песню

— Эй, — говорит Юури, придерживая Конрада за запястье — тот, по обыкновению, намеревается сбежать в душ. Все еще не готов поверить, что имеет право остаться, а Юури не умеет убедить, — а ведь все это когда-нибудь закончится.
Он чувствует, как рука Конрада напрягается под его рукой. Что закончится, хочет спросить Конрад, но слова, как обычно, не срываются с его губ. Те, самые важные слова.
С ним только так — говори первым, или не будешь услышан, или он изнасилует тебя своей непрошенной, нежеланной нежностью-обходительностью, за которой таится легкая насмешка, и еще разведет недоуменно руками — как, ты чем-то недоволен, Юу-у-ури?
— Я о том, — Юури пытается притянуть Конрада ближе к кровати — о, какое счастье, когда есть кровать, после той пещеры у незакаленного Юури ломило все тело, а Конрад сохранял каменное выражение лица, будто он тут был ни при чем, — что когда-нибудь ты постареешь, и у тебя не будет вставать. А я к тому времени вообще успею сто раз умереть от старости. Это для тебя достаточно веская причина?
«Достаточно, чтобы не сбегать сразу же, с такой деловитостью, будто мы с тобой не любовью занимались, а пьесу на две роли разыгрывали?
Конец представления, опустим занавес — у тебя так много дел, Конрад?»
— Цени мгновение, пока оно прекрасно, — наставительно говорит Юури. Может, когда-то он слышал эту фразу в аниме. Может, еще где — в ней нет ничего особенного, и, наверное, именно поэтому рука Конрада расслабляется. Сейчас он будет хихикать, обреченно думает Юури. Так только девицы на выданье хихикают. Конрад небось у Йозака научился.
Вместо жеманных смешков Конрад ограничивается тем, что нацепляет маску подросткового психолога. Он, похоже, до сих пор не верит, что Юури вырос. А может, не хочет верить, слепо следуя устаревшей матрице поведения, не замечая, что эффективные когда-то методы в общении с Юури теперь прочитываются повзрослевшим мао на раз-два.
— Не бойся смерти, Юури, — мягко говорит Конрад. — Я всегда буду с тобой.
Ну вот, опять. Это хуже всего — тень. Призрак прошлого; «О ней не будем говорить, а, Конрад? Вы – как Ромео и Джульетта, как Инь и Янь, и она, наверное, подходила тебе лучше, но кто станет спрашивать об этом? Я — не спрошу, как и о том, откуда у тебя привычка уходить сразу, будто здесь тебя могут застать и устроить скандал, — смешно, все уже знают, и ты знаешь, что они знают, но не сбежать не можешь, храбрый защитник, идеальный воин, как же ты боишься открыться. Даже мне, даже сейчас — боишься; а ведь ты знаешь, что я не оттолкну, что я тебе верю.
Поэтому ты причиняешь мне самую сильную боль».
— Эй, — говорит Юури, — ты не понял. Мы… не особенные.
«Мы не обязаны корчить из себя идеал, неподвластный времени. Мы можем просто быть вместе, как сорок тысяч влюбленных до нас и после».
— Нам не нужно ждать вечности, — Юури уже сам не знает, кого убеждает, Конрада или себя, — мы можем жить настоящим. Поэтому, — внезапный рывок приносит свои плоды — Конрад теряет равновесие, — зря ты так торопишься.
Конраду полагается осторожно отбиваться (как-то раз во время боя подушками он, увлекшись, чуть не придушил Юури и потом винил себя так, что, родись он японцем, наверняка попытался бы совершить сэппуку), с изумлением повторяя свое: «Юу-у-ури»; вместо этого он молча обнимает Юури, и да, с ним не страшно умереть, так — не страшно умереть, теперь — не страшно.
Юури знает, что только у него есть оружие против того, чего боится Конрад.
Юури знает, что только Конрад может прогнать его страхи.


Текст 2
Конрад/Юури,
Написано на тему

Юури искренне не видел ничего плохого в том, что в 16 лет у него появилась подружка: симпатичная девушка из класса. Оба не воспринимали друг друга всерьез, оба испытали облегчение, когда начали встречаться – оттого, что теперь с полным правом могли называться нормальными и не чувствовать себя неполноценными от шуток сверстников. При встречах сердца обоих бились ровно – они, скорее, были неплохими друзьями, чем возлюбленными, и если бы сегодня им пришлось расстаться навсегда, они попрощались бы с теплой улыбкой и благодарностью.
Конрад искренне не видел ничего дурного в том, что иногда спит с Йозаком – когда после заданий тот отдыхает в Замке-на-Крови. Они оба не считали это чем-то серьезным, оба нашли периодический секс неплохой идеей сбросить напряжение и получить свою скромную долю радости в их непростых жизнях. При встречах ни у одного из них не кружилась голова и не пело сердце, и если бы тот же Йозак встретил кого-то постоянного, они вновь стали бы «просто друзьями», без всяких дополнительных приятностей.
Ни Юури, ни Конрад не считали себя изменщиками, хотя Вольфрам, даже несмотря на то, что они с Юури не были настоящей парой, бушевал бы, точно ураган, доведись ему узнать о земной подружке, а Шери, узнав о ночных встречах Конрада с Йозаком, немедленно бросилась бы устраивать их свадьбу. Сам Конрад, узнав о подружке, только улыбнулся и попросил как-нибудь принести ее фото, а Юури, из разговора служанок узнав о Йозаке, подловил разведчика в коридоре и, краснея, шепнул «Спасибо. За… ну, за Конрада».
Потому что и держание за руку подружки, и вколачивание в постель Йозака – то, что кто другой посчитал бы безоговорочной изменой – не имело ничего общего с глубокой верностью сердца. Глубокой настолько, что причиняла боль, но была единственной, что имело значение. И Юури, поворачивая голову в кинотеатре, машинально пытался начать фразу с другого имени, а Конрад, забываясь в удовольствии, неслышно выдыхал отнюдь не имя того, с кем делил постель. Возможно, они оба дали слабину, поддавшись соблазну получить хотя бы эрзац того, о чем мечталось – но не так и не с теми, но так было… легче. Легче переносить разлуку, легче не думать о том, что тот, кого любишь по-настоящему, грустит, преодолевает беды и радуется мелким победам где-то далеко-далеко от тебя. И только вера в то, что когда-нибудь будет иначе, помогала им ждать и терпеть – годами, считая немногие дни вместе и мучительно ожидая следующего призываю Юури в Шин-Макоку.
И поэтому неуверенный поцелуй одноклассницы и крепкое объятие Йозака после секса, действительно, были чем-то совершенно неважным.


Текст 3
Юури/Вольфрам,
Написано на тему

Когда Юури в первый раз прицепил к школьному пиджаку брошку в виде крыльев, подаренную Вольфраму, его всего лишь высмеяли за девчачье украшение. Юури морщился и терпел.
Когда Юури пришел с фотографией Вольфрама на заставке телефона, одноклассники ему объявили бойкот, а соседка по ряду демонстративно отсела, бросив на прощание «Педик!». Юури морщился и опять же терпел.
Когда Юури пришел с кольцом на пальце, даже не пытаясь скрывать, что выгравированное имя принадлежит не девушке, его подкараулили после школы и донесли, насколько японская молодежь нетолерантна к секс-меньшинствам. Юури потом морщился с неделю при каждом движении и все-таки, опять же, терпел. Даже в мыслях не допуская возможность снять брошку, сменить фотографию или хотя бы спрятать кольцо в карман.
Потому что хранил верность своему парню, пусть и отсутствующему в его обычной жизни, даже в мелочах.


Текст 4
Шин-О/Дайкендзя,
Написано на арт

Длинные черные волосы, удивленно распахнутые глаза.
— Что ты тут делаешь? — негромким, чуть охрипшим после сна голосом.
— Смотрю на тебя.
— Ты… — попытался встать, нашел рукой чужой плащ, опустился обратно, — отлыниваешь.
Так мягко, что даже на упрек не похоже.
— Ты тоже.
— Мне можно. Я не лидер, за мной не идут… без меня обойдутся.
— Я не обойдусь.
Промолчал. Только взгляд. Неотрывный.
Он мог быть разным, стратег. Иногда — покровительственно-нежным, иногда – смущенным вплоть до лихорадочного румянца.
Каким бы он ни был, на него хотелось смотреть. Подглядывать его сны, подслушивать мысли, встречаться с ним взглядом и видеть в этом взгляде отражения прошедших дней: все уже было, подаренные цветы, зной страсти, похожей на полыхающий посреди зеленого леса яркий тропический цветов, и нежные предутренние объятия.
Все было, но не прошло. Здесь, сейчас — так же. Не проходит. Не изменяется. Это упоительно и в чем-то странно — как болезнь.
И генерал, которого позже назовут Истинным Королем, даже знал, в чем дело.
Это называется «любовь».


Текст 5
Гвендаль/Гюнтер,
Написано на арт

И опять письма, документы, отчеты. Бесконечные. Бесчеловечные. И безмазоковские тоже — обе половины Юури вопят в голос, требуя отдыха. А у Гвендаля и Гюнтера еще хватает терпения о чем-то увлеченно спорить. Ну какая разница, должна быть лишняя завитушка в том договоре или нет, можно подумать, это бедами какими-то грозит…
Дверь в кабинет тихо отворяется. Вольфрам, стоящий за ней, прижимает палец к губам; его жест в точности повторяет обнаружившаяся рядом Грета.
В этот момент Юури рад им больше, чем когда-либо. Стараясь не шуметь, он на цыпочках крадется к двери и выскальзывает из кабинета.
Стоит двери за Юури закрыться, как жаркий спор в кабинете прекращается будто по команде. Гвендаль, прислушиваясь к удаляющимся шагам, удовлетворенно кивает и вроде бы даже улыбается. Потом скользящей поступью приближается к двери и закрывает ее на ключ.
Гюнтер, сообразив, к чему идет, собирается уже прижать руку ко лбу и прочитать Гвендалю лекцию в духе: «мы же не подростки в пубертатный период», но, вот незадача, в некотором смысле Гвендаль именно такой, а если говорить о его пристрастии к вязаным зверям, то еще младше.
Единственный взгляд Гвендаля пресекает наклевывающуюся лекцию в зародыше. Гюнтер невольно пятится, разумеется, тут же наступает на подол своего неуместно длинного одеяния и падает назад, в попытке удержать равновесие беспорядочно размахивая руками.
Но даже сомнительного удовольствия упасть по собственной неосторожности Гвендаль ему не предоставляет. Поддерживает — не как девушку, как оступившегося боевого товарища, и сейчас все будет быстро, не без изысканности, но и не без грубости, какая жалость, что в свое время Гюнтер избегал применять к Гвендалю телесные наказания. Может, тогда ситуаций вроде этой в дальнейшем бы не возникло. Подумать только — в кабинете…
— Только не на столе, — обреченно вздохнув, предупреждает Гюнтер. Гвендаль кивает; эта его внешняя сдержанность — опасный признак, и, хотя винить в трудоголизме, на почве которого Гвендаль уже пятый день не может вылезти из кабинета и добрести до супружеской спальни, можно только его самого, расплачиваться, по обыкновению, придется Гюнтеру.
«И почему я только согласился на этот брак», — мысленно сокрушается Гюнтер.
Впрочем, он очень быстро вспоминает, почему.


Текст 6
Шин-О/Мурата,
Написано на тему

Время от времени Шин-О задавал дурацкие вопросы. Или шутил — не менее идиотским образом.
— Скажи, ты ведь хранишь мне верность? — поинтересовался Шин-О, сидя на парапете.
За четыре тысячи лет эта особенность его характера не претерпела ни малейших изменений.
— Тебя столкнуть? — не оборачиваясь, предложил Мурата.
Шин-О надулся и на время замолчал. К сожалению, надолго его не хватило.
— Тебя окружают потрясающие девушки, а ты, вместо того, чтобы любоваться с ними на звезды, приходишь по ночам на крышу моего храма… Разве это не говорит о том, как прочна наша связь?
— С девушками общаться можно и днем, — пробормотал Мурата, продолжая настраивать телескоп. — Здесь бы они отвлекали…
— Я, значит, тебя не отвлекаю? — подхватился Шин-О.
— К сожалению, я пока не придумал, как от тебя избавиться, — отпарировал Мурата.
— Тогда почему ты приходишь именно в мой храм? Это далеко не самое высокое здание в округе.
— Здесь особенная аура… Слушай, будь другом, помолчи. Ты меня и правда отвлекаешь.
Шин-О послушался, продолжая ерзать на своем парапете. Какое-то время на крыше царила блаженная тишина, и Мурата даже успел позабыть о собеседнике, когда Шин-О напомнил о себе очередным глупым вопросом:
— Тебя радует то, что я остался тебе верен?
— В каком смысле, — проворчал Мурата.
— Ну, я же не перерождался. У меня не было шанса прожить множество других жизней и… встретить… множество других мазоку, — выкрутился Шин-О.
Мурата оторвался от телескопа, повернулся к Шин-О, поправил очки и глубоко вздохнул.
— Тебе никогда не приходило в голову, почему, «повстречав» не такое уж малое количество народу, я опять провожу ночи с тобой?
— Прово… — Шин-О осекся и просиял, распахивая объятия. — Это значит…
— Это значит, — Мурата уклонился от объятий и наставительно поднял палец к небу, — что наука превыше всего. Девушки, может, никуда и не денутся, а вот звезды — очень даже!
— И когда ты откажешься от этого принципа? — промахнувшийся мимо Мураты Шин-О выглядел по-настоящему несчастным.
— Не в этой жизни, — Мурата решительно покачал головой. — Я верен своим принципам.

Голосование продлится до 31 марта, 24:00 по Москве.

запись создана: 25.03.2013 в 23:37

@темы: Голосование, Аниме/Манга, Фандом: Kyou Kara Mao

---

Неделя 93 - Голосование

[Гэндальф Голубой, совратитель гномов]

Мы получили три отличных текста, и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.(Но, в данном случае, это невозможно, так что...)
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Бонд/Скараманга,
Написано на тему

Все это было странно с самого начала, когда Бонд позволил поверженному Скараманге остаться в живых и когда позволил себе изредка тайно навещать его на этом проклятом острове.
Вопреки опасениям агента 007 Франциско не искал реванша. Он был кристально вежлив, честен, даже галантен. Иногда у Бонда мелькала мысль, что будь он женщиной давно был пал под натиском обаяния прославленного киллера. Потому как все это гостеприимство, вся эта осторожность, все это общение на грани флирта не могло никого оставить равнодушным. Даже мужчину. Но не Джеймса Бонда. Бонд оставался холоден, и этот холод задевал Скарамангу. Джеймс видел обиду в глазах киллера каждый раз, когда покидал остров. И каждый раз Бонд себя чувствовал предателем, потому как Франциско не играл с ним, это не была его очередная блажь как например дуэль. Он каждый раз искренне ждал Бонда на этом треклятом острове и каждый раз разочаровывался, когда Бонд этот самый остров покидал.
- Что вы от меня хотите? - как-то невпопад спросил Джеймс за ужином и вилка с бефстрогановым замерла у самого рта Скараманги, который в этот момент, кажется, забыл как дышать. Киллер отложил вилку, наскоро промокнул рот салфеткой, в приступе нервозности пожевал губу и перехватил взгляд Бонда.
- Я хочу от вас участия... - ровным голосом сказал Франциско.
Джеймс отвел глаза, разглядывая кусочки говядины в своей тарелке. Скараманга не просил ничего не выполнимого. Всего лишь участие, всего лишь реакция на его действия...
- Я попытаюсь, - ответил Бонд.
- Мне большего и не надо.

Текст 2
Бонд/Сильва,
Написано на песню

Тьяго методично напивался. Бонд поднял бровь.
– Скучно, – ответил Тьяго на молчаливый вопрос. – Делать нечего. – И добавил, подумав (наверняка только чтобы увидеть, как подожмет губы Бонд): – Карамба.
У Тьяго было три агрегатных состояния: "хакнуть что-нибудь", "застрелить кого-нибудь" и "скучно". Тьяго любил разрушать – но исключительно издалека: он не уважал оперативную работу и рукопашным схваткам предпочитал пляски в ночных клубах, а пляскам в ночных клубах – рандеву с монитором, помигивающим загадочными цифрами и литерами. Одна такая цифра могла значить падение криминальной империи или смерть человека.
Бонд предпочитал старую добрую сталь и не понимал горячности Родригеса. Тот был и вправду блестящ – в МИ6 других и не берут, но даже на фоне прочих агентов Тьяго выделялся как боевой нож среди кухонных. Иного объяснения, почему Тьяго с его театральностью, легкой истеричностью и вечными сценами не вылетел из МИ6 после первой же недели на должности, Бонд придумать не мог. Даже сама М благоволила этому локо...
Черт, нахватался. Бонд терпеть не мог этих испанских словечек, которые Родригес вставлял преимущественно затем, чтобы порисоваться. А тот, конечно, знал. И в присутствии Бонда, конечно, сыпал испанщиной еще чаще.
– На следующей неделе начинаем планировать передачу Гонконга, – заговорил Бонд, помолчав. – Тогда и поразвлечешься.
– Ску-у-учно, – протянул Тьяго, сложив губы трубочкой. Бонд отвел взгляд. Его внутренний английский пуританин вновь потребовал укутать Тьяго в паранджу, дабы тот не смущал умы честных граждан. Тьяго допил пиво из бутылки, так двигая губами на горлышке, что внутреннего пуританина Бонда тут же хватил апоплексический удар.
– Одно и то же, одно и то же, – пожаловался Тьяго, сглотнув. – Вот уж не ожидал, что на этой работе мне придется маяться от скуки. Тебя-то, небось, опять куда-то ушлют?
– Переходи на оперативную работу, – бесстрастно предложил Бонд.
– Что, эта потная возня с немытыми мужиками в подворотнях? Я, знаешь ли, привык держать судьбы стран на кончиках пальцев. После этого оперативная работа далеко не так интересна, ми покито инглесито.
– Тогда ничем не могу помочь, – Бонд пожал плечами, собираясь уйти. Тьяго поймал его за запястье:
– Ты можешь остаться.
У него были очень черные глаза. Темные бездны зрачков, в которых Бонд увидел свое двойное отражение, – и теплый карий ободок радужки. Тонкий, почти незаметный.
Тьяго был пьян и хотел трахаться. Бонд был (почти) трезв и хотел Тьяго.
– Только испанских словечек не вставляй, – предупредил он. У него были принципы, как-никак.
– Ладно, я буду вставлять что-нибудь другое, ми кьеридо, – хохотнул Родригес.
Бонд обреченно (и незаметно) вздохнул. Родригесу вечно было мало: азарта, выпивки, любви. Казалось, Родригесу мало целого мира.
Может быть, поэтому он Бонду и нравился. Но Бонд ему об этом, конечно, сообщать не собирался. А Тьяго, конечно, и без того знал, умник чертов.

Текст 3
Бонд/Кью,
Написано на тему

У каждого своя тайна, свой ларчик. Кью был мастером подбирать пароли, даже к таким сложным устройствам, как человеческое сердце. И чем сложнее пароль, тем интереснее была задача. Нынешний "объект", стоящий в эту минуту аккурат напротив, являлся самой сложной задачей всей его жизни. Боже, как много сделал, как долго копался, сколько наговорил в конце-концов! Чтобы найти пароль, узнать тайну, открыть этот долбанный «ларчик»! А всё ради чего? Ради любопытства, собственного удовлетворения и этого «чертовски близко».
Спиной прижатый к стене, с закрытым путём для отступления, Кью смотрел прямо в лицо Бонду, вызывающе, но смиренно. Он предлагал.
Вот оно! Сломал! Добился! Игра как всегда стоила свеч!
Джеймс берёт его за подбородок, задумчиво всматривается в очертания губ, чуть наклоняется... Кью уже знает следующий шаг, закрывает глаза, предвкушая... и ошибается.
- Это было интересно. Но хотелось бы оставить подобный разговор нашей маленькой тайной. К тому же, поздно. Пора домой, устал знаешь ли. Таким старикам вроде меня, как ты точно заметил, нужно больше отдыхать! Не приглашаю. Ты же мальчик взрослый - сам о себе позаботишься, - с усмешкой выдыхает Бонд в самое ухо и уходит. Разворачивается и уходит. Всего лишь. Уходит. А Кью вдруг понимает, что проиграл. Вот так просто - секунду назад торжествовал победу, а теперь сердце сжимается от поражения и... чего-то ещё более абстрактного и не материального. Оно, сердце это, сжималось и раньше. И дело совсем не в этом, а в осознание самого факта, которое понимаешь разумом, но упорно не хочешь признавать.
- Вот жеж престарелая сволочь! - ругнулся брюнет, зная, что злится на самом деле скорее на себя, нежели на него. Это ведь надо же - "вскрыть" чужое сердце, не заметив, как тебя так легко и изящно обыграли - аккуратно "взломали" душу.
На улице совсем даже не холодно. Лёгкий ветерок дует в лицо, не давая на долго задержаться грустным мыслям.
Да, Бонд. Сердцеед, бабник, истинный натурал, шпион, садист, хитрец, наглец, чёртов старик! Ну и что? Кто, впрочем, сказал, что это конец? Посчитать очки, оплакать потери и...начать второй раунд.

Голосование продлится до 16 декабря, 24:00 по Москве.

запись создана: 03.12.2012 в 10:36

@темы: Голосование, Фильмы, Фандом: James Bond universe

---

Неделя 92 - Голосование

[Valery]

Мы получили восемь отличных текстов, и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Мередит/Орсино,
написано на тему

Очень тяжко поругаться прямо на сон грядущий. Сидя на постели, которую они собирались делить в эту ночь. Даже если потом вроде как и взять кое-что назад…
«Если тебе обязательно во всё надо влезать самой – ты плохой руководитель».
«А если тебе все садятся на голову – так ты, что ли, хороший?»
Много ещё всякого было сказано, и Орсино вполне мог бы обидеться и уйти к себе, совсем же близко, да вот почему-то не ушёл. И Мередит тоже не прогнала. Улеглась на краю постели, спиной к стене – к его месту. Она никогда не ложилась у стенки, потому что просыпалась очень рано и сразу вскакивала. Потом уже выпроваживала мага. Расталкивать не приходилось – он всегда открывал глаза от малейшего шороха.
Вот Мередит засыпала сразу и крепко – до самого внутреннего сигнала тревоги. Орсино лежал без сна, и думал о невесёлом, и к тому же мешало то, что укроешься – жарко, а стоит высунуться из-под одеяла – так мгновенно мёрзнешь… Орсино проклинал луну, да не за то, что пыталась заглянуть в окно, а за то, что женская сущность Мередит не могла не жить по лунным законам. И из-за этого они не смогли сегодня помириться как следует. А ещё Орсино очень жалел, что даже до неё не дотронулся. Ведь мог бы хотя бы снять ей боль…
Сейчас она, конечно, спала и не почувствовала бы – но целительство без разрешения казалось чем-то нехорошим.
Мередит повернулась во сне на другой бок. И, не просыпаясь, сильной тяжёлой рукой обняла обиженного, отвернувшегося к стенке Орсино, подгребла его к себе поближе.
Было неудобно, даже очень. Зато он точно знал теперь, что она не сердится. Что он ей нужен, несмотря на все ссоры. И что, наверно, она чувствует то же, что он: если двое подходят друг другу каждым изгибом тел, если их сердца бьются в лад, если им лучше просто лежать рядом, чем лежать поврозь – значит, всё остальное поправимо.

Текст 2
Хоук/Андерс,
Написано на песню

Притворяться, что всё хорошо, – несложно. Ты его пожелала – ты его получила. Ты решила, что останешься с ним несмотря ни на что – пожалуйста, это надолго. Ты, наверно, даже простила. Потому что без тебя он пропадёт – или вы оба всё ещё в это верите.
Самое страшное не то, что живёте вы вне закона, что каждый шаг – будто по тонкому льду, что слишком многие мечтают вас убить. Проблема даже не в Андерсе. Он всё тот же, даже лучше, потому что понял, что врать тебе нехорошо и опасно. Он заботлив и ласков – когда вообще вменяем, к счастью, дух всё-таки высовывается не так часто, но ты считаешь случаи по пальцам и боишься.
Потому что проблема в тебе самой. Тебе всегда нравились его идеи – но совсем не нравятся его методы. Ты выбила себе право ходить с ним на опасные вылазки, тебе чаще всего удаётся удержать его от лишнего зла. Только вот это всё труднее. И ты не можешь это принять.
А ещё ты никогда не станешь матерью. Если, конечно, не случится чуда. Хотя вот здесь проблема как раз в Андерсе. И ещё в том, что ты ни за что и ни на кого его не променяешь. Потому что ты однажды его выбрала. Потому что вы оба ещё верите – без тебя в его жизни останется одно лишь разрушение, на глазах теряющее всякий смысл.

Текст 3
Архитектор/Ута
Написано на тему

Сколько-то лет назад Ута была уверена, что никогда не станет скучать по поверхности.
Хватило. Спасибо.
Ей нравились заброшенные тейги, которые отыскивал Архитектор, не тронутые ещё ни слепой силой порождений тьмы, ни случайными редкими путниками, наводящие печаль – но и создающие иллюзию не-одиночества; она могла находить вырезанные на стенах руны, она могла узнавать гербы родов, некогда оставивших свои дома, она, чудилось ей порой, могла слышать тех, кто ушёл в Камень задолго до её рождения.
Она мечтала порой пусть не возродить чужой дом, но хоть немного пробудить его, наполнить дыханием, чтобы камень знал, что его коснутся, чтобы книги верили, что их прочтут. Но потом им вновь приходилось бежать.
Ута грустила о каждом оставленном ими месте, но о поверхности – никогда.
Но вот сейчас она стояла на хрустящем снегу, смотрела в ночное небо и удивлённо косилась на Архитектора – зачем он повёл её сюда?
Ута помнила, как сама впервые поднялась наверх, как боялась, что небо рухнет ей на голову, или ноги оторвутся от земли и её унесёт вверх, к рыжему солнцу или к молочно-белой луне. С тех пор прошло слишком много времени, но где-то на краешке сознания страх остался – и ей порой становилось интересно, а испытывает ли то же самое порода Архитектора? Пусть они и выбрали подземную жизнь лишь потому, что в других местах их слишком быстро уничтожали – но это было довольно давно, чтобы тьма и каменный потолок над головой так же крепко въелись в кровь порождений тьмы, как сделали это с гномами. У него она никогда об этом не спрашивала, а больше было не у кого – даже с самым смышлёным из пробуждённых Ута могла объясниться исключительно на простые бытовые темы.
Она неожиданно испытала огромное желание спросить прямо сейчас, но вдруг заметила, что Архитектор смотрит на полную луну. Так, как он смотрел на любой непонятный ему предмет – со смесью растерянности и восхищения; Ута хихикнула в ладошку – так же он, бывало, смотрел на неё, и это было приятно.
Наверно, это и был ответ. Нет, он не боялся. Ему нравилось.
Ута не понимала его, но могла хотя бы попробовать.
Снег казался абсолютно белым, а тени деревьев – почти чёрными; Ута смутно помнила, что наземники придают какое-то значение полной луне, наверно, от того, что она светит даже лучше солнца; в ветвях старой разлапистой ели что-то шевелилось, но опасности Ута не ощущала. Нет, она определённо не скучала по поверхности, но догадывалась, почему Архитектор так очарован этим миром.
Ветки шелохнулись. Наружу высунулась острая мордочка – маленький бельчонок, казалось, совсем не боялся чужаков, пахнущих неживым; Ута подняла было руку отогнать: заразишься, умрёшь, дурачок, а потом вдруг представила, что сейчас видит Архитектор: рыжая шерсть рядом с её рыжими волосами, всё это в лунном свете – и рассмеялась.
А потом Архитектор неловко склонился и поцеловал её.
Первым.

Текст 4
Фенрис/Изабела
Написано на арт

У неё на языке крутится немало острых слов, едких замечаний и непристойных намёков, но Изабелла в кои-то веки помалкивает. До поры до времени. Просто смотрит.
Это глупо, думает она.
И выбирает момент.
Где-то в доках, пока они тычутся по углам, разыскивая нужный склад, Изабела косится на Фенриса, вполголоса начинает:
– А знаешь, ты мне кое-кого напоминаешь…
Всё портит Мерриль, тут же встревающая с «А кого, я его знаю?», Изабела торопливо отбалтывается и переводит разговор на другую тему.
Чуть позже, пока все остальные заняты обыском заброшенного склада, Изабела манит Фенриса к себе. Вставать ей лень, и поэтому она тянет его на себя, заставляя пригнуться, и него на лице такое странное выражение, что ей и смешно и грустно. Щеночек, не усвоивший ещё двух простейших истин – во-первых, люди бывают разные, во- вторых, и без людей можно обойтись. Она сама была такой, пока не выросла из незрячего щенка в ту ещё породистую суку, и сейчас ей хочется встряхнуть его и трясти, пока и он не сделает шага в нужном направлении.
– Ты видел море, – говорит она, – и ты видел свободу, но так и не научился её ценить. Почему?
Непонимание в его глазах абсолютно искренне, и Изабела вздыхает.
– Хорошо же, – говорит она. – Я покажу тебе кое-что получше плаванья, и только попробуй сбежать.

Текст 5
Мередит/Орсино
Написано на арт

А потом было море.
Крик чаек; мерно пульсирующий шум волн; колючие брызги соли в воздухе; сухой солёный привкус на губах; принесённый непонятно откуда в жаркое безветрие запах горячего железа.
И странное спокойствие. Смутно чудилось, что надо куда-то спешить, что-то делать – и откуда-то было понятно, что это лишь иллюзия.
А потом было море, и крик чаек, и Мередит с незнакомым, мягким лицом, с полустёртой ярко-алой краской на губах, и туман, и собственный возраст, который словно бы таял в солёных брызгах, и запах металла, крови, и выброшенных на берег водорослей.
А потом они просто лежали и молчали.
А перед этим была смерть.

Текст 6
Фенрис/Изабела,
Написано на арт и тему

Она сидит как всегда – в более чем раскованной позе, демонстрируя все свои достоинства, всё своё роскошное тело, скорее раздетое, чем одетое. И смеётся. И тянет руки, будто может легко подцепить его броню, как легчайшую ткань.
Фенрис хмурится. В лунном свете его лицо ещё мрачнее обычного, вообще почти как у потустороннего создания.
Изабела легонько наступает ему на ногу. Совсем чуть-чуть – ведь он бос, а она обута. Она так поддразнивает и, может быть, ласкает.
– От твоей физии молоко киснет, – говорит она и подмигивает.
– Зачем тебе молоко? – Фенрис наклоняется, подчиняясь движению её руки у него за пазухой. – У тебя тут, наверно, только бренди.
– А вот поцелуй – узнаешь.

Текст 7
Хоук/Андерс
Написано на тему

Мариан Хоук устало смотрит на молодую луну, пробивающуюся из-за туч.
– Моё предложение всё ещё в силе, – криво улыбается она. – Ну то, про танцы в лунном свете.
– Голышом? – Андерс пытается изобразить оживление, у него выходит чуть хуже, чем у неё, и Мариан на секунду отворачивается, пряча невольно дрожащие губы.
Она знала, что ничего хорошего не выйдет.
Знала с того момента, как, перекрикивая шум и грохот, орала на площади «Да хрена с два магом, всего лишь наёмницей из Клинков, и валяйте, кто смелый – предъявить что-то мне?»
Знала и не собиралась ни о чём жалеть. Только это оказалось слишком сложно.
Кажется, она сейчас заплачет. Особенно, если он скажет что-нибудь о том, как ему жаль – или о том, что он предупреждал.
– Знаешь, – бормочет она, пытаясь справиться с голосом, – до сих пор я блестяще просирала всё, до чего дотягивалась, и всех, кто мне дорог. Но не надейся, тебя я терять не собираюсь, хоть ты дерись, понял?
– Понял, – он подозрительно серьёзен, и ей это не нравится. – Но пока мы ещё не сделали этот мир идеальным местом и даже на шаг не приблизились к цели, предлагаю вам, сэра Хоук, вернуться к теме танцев под луной.
И протягивает ей руку; и Мариан плачет и смеётся одновременно; и чувствует, как что-то внутри неё рвётся и заполняется звенящей пустотой, и от этого становится так невозможно легко.
Она думает потом спросить у него, не ощущает ли и он того же самого.

Текст 8
Архитектор/Ута,
Написано на арт
Красота – очень относительное понятие. То, что ужасает, отвращает – может притягивать и завораживать. Иногда даже одно и то же существо. Но если и так – притяжение сильнее. И раз выбрав, уже не отступишься.
Они проделали вместе долгий, долгий путь. Они оба изменились. Сейчас, пожалуй, кто-то даже и залюбовался бы ими со стороны. Кто-то, может быть, и поверил бы, что перерождение может быть и не ужасным. Вернее, что всё плохое уйдёт, волосы отрастут, в лице останется странная красота. Да, пугающая. Но того, кто рядом, она устраивает абсолютно. Он ведь создатель этого. Иначе и нельзя было бы с ним быть.
И самое главное – что за это время он тоже изменился. Не только внешне – став из обычного гарлока таинственным властелином в золотой маске. А ещё и узнал, какие они – человеческие чувства.

Голосование продлится до 2 декабря, 24:00 по Москве.

@темы: Голосование, Фандом: Dragon Age

---

Неделя 91 - Голосование.

[fictest]

Мы получили аж семь отличных текстов, и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1
Тони/Брюс,
написано на арт

Им всё время мешает третий.
Стоит Тони подсесть поближе, положить руку Брюсу на плечо и позволить себе хоть что-то, выходящее за рамки дружеских отношений, как жуткое существо, живущее внутри Беннера, активизируется, скалится и рычит.
– Старк, прекрати, – с тоской просит Брюс. – Не тот случай, чтобы не сдаваться.
– Ни за что, – Тони отодвигается, но взгляд его упрям, а ухмылка прячет обиду.
– Да тебе давно бы уже надоело, если бы я сдался так же легко, как и остальные. Но это безнадёжно. Задачка без решения.
– И что это я ему так не нравлюсь… – кажется, это доканывает Тони больше, чем всё остальное.
– Да не воспринимай ты это как личное оскорбление, – устало вздыхает Брюс. – Он не против тебя лично. Он в принципе против… отношений. То ли маленький ещё, не понимает, то ли потому что я боюсь стать хоть к кому-то ближе. Он из этого мог сделать вывод, что интимные отношения – что-то в принципе страшное, опасное и дискомфортное. Даже с женщинами.
– Так ты что же… с тех пор, как он в тебе завёлся, вообще ни с кем?! – Тони закатывает глаза. – Нафига так жить?!
– Нафига вообще жить, Старк, если на то пошло.
– Ну тебя.
– И лучше бы поскорее и окончательно.
– Нет уж, не дождёшься. Надо мне будет пообщаться с нашим зелёным другом. Может, он поймёт, что я тебе плохого не хочу. И что иногда надо просто заснуть и не мешать взрослым играм.
Он от души гладит Брюса по плечу, тихо надеясь, что Халк это тоже ощущает.

Текст 2
Тони/Локи
написано на специальную тему

Тони привык считать свои возможности сверхъестественными. А себя – почти богом. И так странно было теперь глядеть на худенького нахального мальчишку, с апломбом называющего богом – себя.
А ещё более странно и неприятно было осознавать, что, указывая этому божку из коробочки на все творимые им глупости, он, Тони, будто глядит в зеркало. Будто видит себя в прошлом. И даже не удаётся поржать «с высоты прожитых лет». Мальчишке лет, может, и побольше, и впридачу он не стесняется вслух говорить: а разве ты не такой же? Разве не стремишься к тому же самому? И обещает, подмигивая: мол, вместе нам будет весело.
Тони хочется повалить его на пол и придавить всей тяжестью к полу. А дальше… дальше будет видно.

Текст 3
Тор/Локи
написано на тему

Локи сочиняет как дышит и, кажется Тору, искренне верит во всё, о чём рассказывает; сам Тор верит точно, и озорного огонька в глазах брата не замечает, слишком впечатлённый очередной историей о никому не известной опасной нечисти.
А потом невольно шарахается не только от тёмных углов, но и от невинных предметов одежды – байка Локи о штанах, высасывающих мозги, была слишком убедительна, даже не получилось задуматься, как же именно они это делают.
– Они подкрадываются, вот так, – Локи поднимается на цыпочки, вытягивает руки и пытается пугающе оскалиться. Получается.
– Да ладно, врёшь, – выдыхает Тор, и ему не приходит в голову даже на секунду подумать, что не ему, любимцу молний, бояться любой сверхъестественной напасти.
Может быть, потому, что о спасительных свойствах грозы Локи ещё не вычитал и не рассказал – или просто не рассказал.

Текст 4
Тони/Локи
написано на песню

Есть вещи, которые не забываются.
Даже если и рад забыть, но это, похоже, не тот случай.
С недавних пор Тони Старк остерегается смотреть в зеркала. Почему-то раз за разом среди привычных отражений мерещится ему чужая, но такая знакомая улыбка. Забудешь тут… некоторых. Которые по идее должны тихо-мирно сидеть в какой-нибудь заднице родного мира, а не смущать галлюцинациями приличных людей.
Даром, что «приличным человеком» Тони называет себя только когда пьян. И тогда же ему дико хочется повстречаться ещё разок. В конце концов, они не договорили.

Есть вещи, которые не забываются.
Локи улыбается, лениво думая о том, что у него стало одной причиной больше ещё разочек всколыхнуть Мидгард.
Они не договорили; ему так и не налили; и у него ещё не было шанса проверить, верна ли его новая идея о получении доступа к сердцу Старка.

Текст 5
Локи/Бартон
написано на арт и тему

Капли дождя струятся по стеклам, расчерчивая комнату загадочными узорами. Бартон замечает это скорее по привычке, чем потому что это может что-то значить; ему кажется, что ничего не происходит, но спроси его чуть позже – и он сможет описать всё вплоть до того, у которого из окон подтекает рама – чуть заметная трещина, несколько капель на узком подоконнике.
Но Локи спрашивает о другом. Подойдя бесшумно со спины, обняв за плечи – все рефлексы Бартона должны бы кричать об опасности, но не сейчас, не с ним; это неправильно, но ощущается, как единственно верное.
Локи спрашивает о вещах, о которых Клинта Бартона не спрашивал ещё никто.

Текст 6
Тони/Брюс
написано на арт

Больше никто не рискует так себя вести. Только Тони, мать его, Старк, который, похоже, считает, что он как минимум бессмертный.
Привычное глухое раздражение на краешке сознания всё ещё туманит частично разум, Брюс хочет спросить – «ты часом не свихнулся за компанию», или что-нибудь вроде того.
Старк стягивает шлем, в остальном его, кажется, абсолютно не волнует, что он-то в костюме, а вот кое-кто – нет.
Старк улыбается и говорит. Говорит.
– Ну вот, всё в порядке, большой парень наконец-то успокоился и нам дал минуточку уединения, кстати, в какую это глушь он нас завёл, это во-первых, и во-вторых, я скоро начну ревновать, почему это он считает, что может оставить тебя без штанов при других свидетелях?
Брюс устало вздыхает.
– Слушай, если бы я знал, что ты в принципе заткнуться не способен, я бы тебя не спасал тогда. И кстати, ну изобрёл бы ты уже штаны, которые его устроят.
– Я не способен? – перебивает Тони. – Я ещё как способен даже заткнуться!
И тут же это демонстрирует.

Текст 7
Стив/Тони
написано на арт

– Это нечестно, – громко жалуется Тони, когда к нему возвращается дар речи. – Если в деле замешаны вы все, это должно быть героическое кино. А если это героическое кино, то или я должен был тебя красиво спасти в последний момент, или ты меня. Так что я тебя спрашиваю, почему ты нарушаешь законы жанра?
Стив молчит. Про себя он думает – хороший знак, если может так трепаться, значит, всё лучше, чем выглядит. Может, и у него тоже, а то чувствовать себя по-человечески слабым и уязвимым как-то непривычно, и в других условиях было бы приятно, а тут…
– А из-за того, что ты их нарушаешь, мы не успеем на финальную перестрелку! – совсем возмущённо заявляет Тони и пытается подняться.
Стив протягивает руку и сжимает его плечо – и вот тогда они оба молчат.
С потемневшего неба падают первые капли дождя.

Голосование продлится до 18 ноября, 00:00 по Москве.

запись создана: 11.11.2012 в 22:18

@темы: Голосование, Фандом: Marvel

---

Неделя 89 - Голосование.

[fictest]

Мы получили три великолепных текста, и теперь пришло время голосования!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему. Также выберите еще один текст, который номинируете на специальную категорию (лучшая интерпретация задания). Желательно, чтобы один и тот же текст не был номинирован на призовое место и специальную категорию.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
10, 7, 13
5

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1.
Натори/Нацумэ
Написано на арт и тему

Кот молчит.
Кот с подозрением косится на человека, на круглой мордочке очень чётко написано «Я тебя не знаю, но я тебя съем».
– В конце концов, это невежливо, – не выдерживает наконец Натори.
Кот молчит.
Натори пожимает плечами. Его самого дико клонит в сон, кажется, шататься по окрестностям ещё полночи после фестиваля было далеко не самой лучшей идеей; уж точно не в его случае – когда последний относительно выходной день был с месяц назад, то работа, то духи, то ещё что. Но не составить компанию Нацумэ было бы просто невежливо, даром, что мальчик его особо и не приглашал.
Кот молчит. Натори демонстративно вздыхает.
– Между прочим, – говорит он, – ещё часа четыре назад, пока у меня были деньги на жареную рыбу, я был свой в доску. Прекрати. Я, в отличие от некоторых, его не съем и даже на Тетрадь не претендую.
Кот громко фыркает. И спрашивает:
– А рыбы точно не осталось?
Натори легко треплет спящего Нацумэ по волосам; мальчик что-то сонно бормочет и отворачивается.
– Найдётся.

Текст 2.
Урахара/Ичиго
написано на тему

Оно родилось внезапно. Урахара никогда не думал, что может испытать подобное не к врагу, даже не к другу. К обычному мальчишке. Но чувство росло, сворачивалось тугим клубком внутри, толкало на необдуманные поступки. И приходилось прятать глаза, улыбаться лживее, чем обычно, говорить не то, что думается.
Ведь мальчишка умён не по годам.
А от подозрения никуда не деться.
Куросаки же вёл себя как обычно. Хмурился, когда разговор заходил о деле, упорно тренировался, чтобы защитить всех, кого может, и улыбался, если упоминал своих сестёр. Слишком серьёзный, для своего возраста. Слишком сильный даже сейчас, когда нет былой реяцу.
Он вообще… слишком.
И Урахаре это нравится.
Они видятся часто, ведь для Ичиго это единственная ниточка, связывающая его с шинигами. Просто так не деться от того, что успело стать слишком большой частью себя. Просто так не забыть, не отбросить весь тот труд, всё то хождение по краю, опасность, угрожавшую близким.
Если позволить забыть, то всё было в пустую.
Если отказаться – предать себя.
Урахара молчит, тренирует Куросаки в своём подвальчике, не давая перейти определённую черту. Нельзя загонять себя до полусмерти, но Ичиго совершенно не чувствует этого. Он поставил себе цель. Он должен к ней прийти, и чем быстрее, чем лучше.
Он совершенно не умеет ждать.
Его не устраивают предполагаемые сроки.
Кискэ уговаривает, насмешничает, ранит каждый раз всё сильнее, пытаясь отвадить. Заставить прекратить эту изнуряющую битву, в которой победу так просто не получишь. Это не война, где при своей сложности всё просто. Это расплата за силу.
Нужно смириться.
Но Ичиго не желает жить, сложа руки.
Глядя в карие глаза, Урахара всё чаще не может сказать нет. Он знает подоплёку этих действий. Он видит не просто причину, а то, что кроется за ней. Это не смущает, это не удивляет. Это просто неправильно, но как втолковать правила тому, кто всегда их нарушает? Кискэ пытается оттолкнуть, но по неволе притягивает всё ближе.
Он не хочет Ичиго.
Он не хочет признаваться в желании самому себе.
Каждая новая тренировка становится пыткой. Теперь не только для Куросаки, но и для Урахары. Жить на расстоянии тепла, но не в силах коснуться – это слишком. По нервам, по рукам, по глазам. По жёсткому самоконтролю, который стал стержнем для обоих.
И надежды нет.
Надежда зарождается медленно и неотвратимо.
Подозрение растёт, а Урахара молчит. Он не знает, что будет дальше, и не принимает ли он желаемое за действительное. Ведь если силы Ичиго вернутся, то всё изменится. Уже не будет того стекла, которое защищает от не навязанных прикосновений.
И от этого просыпается страх.
И от этого просыпается надежда.
Но давать её ещё и Ичиго слишком рано, потому лучше молчать и ловить каждый отголосок, каждую искру чужой силы. Подозревать и надеяться, что осталось недолго. А дальше – они разберутся. И либо Куросаки разобьёт вдребезги выстроенную стену, либо они снова вернутся к тому, с чего когда-то начали.
А пока неопределённость – лучший выход. И Кискэ хочется надеяться, что единственный.

Текст 3.
Танума/Нацумэ
написано на арт

– Так нечестно! – смеётся Нацумэ, глядя в небо – с тем, что вещи промокнут, он уже смирился. – Обещали же дождь только с утра!
– Это всё потому что мы сегодня читали про «и вот пошёл дождь», – подозрительно серьёзно говорит Танума, раскрывая зонт. – Хорошо, что я это предвидел.
– Теперь ты сможешь об этом ещё и написать, – улыбается Нацумэ. – Я всё равно уже промок, давай сначала проводим до дома тебя.
«Я всё равно хотел заглянуть в лес и кой-кого повстречать» – недоговаривает он. По-хорошему у них практически нет секретов друг от друга – и нельзя не заметить, что обоим от этого одинаково проще. Но всё равно Нацумэ не хочет лишний раз поднимать некоторые темы.
– И так и будем ходить – туда и назад. Пока не высохнем.
Они сворачивают с дороги, на узкой тропинке удержаться под одним зонтом ещё сложнее. Нацумэ поскальзывается, кое-как умудряется ухватиться за ветку – холодным душем больше, холодным душем меньше, высохнет, всё лучше, чем свалиться в грязную лужу. И замечает за стволом подозрительно довольного жизнью каппу. Тот подпрыгивает на месте, собираясь сбежать, Нацумэ торопливо прикладывает палец к губам, подмигивает – и очень быстро пытается жестами объяснить успокоившемуся каппе, что надо сделать. Тот кивает и исчезает в кустах.
Несколько секунд спустя Танума очень громко ойкает он неожиданности. Кто-то, кого он не может увидеть, вкладывает ему в руку очень кривой букет из мокрых веток.

Голосование продлится до 9 сентября, 20:00 по Москве.

 

запись создана: 04.09.2012 в 00:00

@темы: Голосование

---

Неделя 71 - Голосование.

[fictest]

Мы получили три прекрасные работы, и теперь пришло время голосования!
Расположите тексты в следующем порядке: от первого места к третьему.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
21, 22, 23

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1.
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра.
Написано на арт и тему.

Наверное, это совпадение – того, что Гриммджо отчаянно желает спустить пар, а Улькиорра – поставить заносчивого Шестого на место.
Наверное, это совпадение – Гриммджо атакует изо всех сил, хочет ткнуть противника в пол лицом и заставить почувствовать вкус крови и пыли, а Улькиорра – поддается, чтобы потом Джаггерджек был унижен ещё сильнее.
Наверное, это совпадение, потому что оба раскрывают свои релизы ещё до того, как силы на исходе. То ли чтобы покрасоваться, то ли чтобы добить противника морально. Гриммджо смотрит на релиз Шиффера с удивлением – никогда не видел полной формы, Улькиорра смотрит на релиз Джаггерджека оценивающе – что, если поджечь эту длинную гриву?
Наверное, это совпадение, что Гриммджо останавливается в последний момент, да и Улькиорра тоже, дышат оба тяжело, рука Гриммджо соскальзывает с горла Улькиорры, меч Улькиорры не спешит покидать горло Гриммджо. Красная, слишком яркая для пыльного Уэко, капля скатывается по коже Джаггерджека к костяному воротнику.
Наверное, это совпадение – то, что рука-лапа Гриммджо сжимается на руке-лапе Улькиорры, то, что они одновременно отбрасывают оружие, то, что они целуются, жестко, кусая губы, царапают друг друга клыками.
Наверное, это совпадение или спонтанное безумие, потому что разума уже ни в чьем взгляде не просвечивает. Только адреналин и звериные инстинкты

Текст 2.
Пейринг: Гинджо/Цукишима.
Написано на арт.

Как забавно, что когда-то его, одинокого, никому не нужному мальца спасали от серой рутины, а теперь он сам – опора. Может, шаткая, ненадежная, Гинджо всё-таки не доверяет ему полностью, однако он сам знает – опора. Однако недоверие это ситуативное. И расслабиться в присутствии Цукишимы Гинджо себе позволяет. И это – начало.
- Ишь, вымахал, - когда-то сказал Гинджо, облаченный в черное косоде и черные же хакама, и потрепал его по макушке. Для этого, правда, ему пришлось сильно вытянуть руку. Цукишима тогда ещё улыбнулся:
- А всё твои суровые тренировки.
- А, забудь. Все равно первым же ветром сдует.
Оба рассмеялись. Гинджо все-таки часто подкалывал Шуукуро на тему худобы, но язвить в ответ Цукишима не любил. Или не хотел.
А сейчас Гинджо лежит на коленях Шуукуро, перед этим для вида устраивался пару минут, а потом взял и заснул. Вымотался, наверное. Цукишима ещё думает, может, почитать ему что для настроения. Потом решает, что не нужно. Потом Кууго отбрасывает лапищу со своего лба на локоть Цукишиме, и тот передумывает. Где-то недалеко лежат сказки братьев Гримм, кажется, без цензуры.

Текст 3.
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра.
Написано на песню и тему.

От него пахло свежей кровью, азартом и голодом. Улькиорра знал этот запах, он преследовал его, въевшийся в кожу, напоминающий о себе при малейшем движении.
Он запретил себе вспоминать. И встречу, и эту жажду, и силу, окатившую его волной и оставшуюся внутри, под кожей.
У пустых нет воспоминаний, нет того, за что цепляются люди, чтобы жить. У пустых нет ничего. Только цель – сильнее, выжить любой ценой.
Но когда ты сильный, и эта цель теряет свой смысл.
У его жизни давно нет смысла. Улькиорра давно перестал чувствовать себя живым.
Тогда появился он – странный пустой. Еще живой пустой, которому было куда стремиться.
Он был слабее, в несколько раз слабее, чем Улькиорра. Живой, голодный, жадный пустой, которому хотелось жить.
- Я убью тебя, - сказал тогда этот странный пустой и оскалился, глядя на него яркими голубыми глазами. – Я найду тебя и убью.
- Ты слабее меня, - возразил Улькиорра.
- Я стану сильнее, - ответил пустой и ушел, скрывшись за темным песком.
Ветер ласково касался затылка, оглаживал плечи и запястья, а Улькиорра все никак не мог уйти, поглощенный давно забытым чувством жизни, голода и желания быть.
Он так и не смог его забыть. Странного арранкара, который показал Улькорре, что он живой.
А потом был Айзен и Эспада, цифра 4 на груди и голубые, горящие, как газовые огоньки глаза арранкара по имени Гриммджо.
- Я же говорил, что найду тебя.
Совпадение.
Случайность.
Судьба.
Улькиорре было все равно. Теперь он был живым.

Голосование продлится до 4 марта, 20:00 по Москве.

@темы: Голосование

---

Неделя 63 - Голосование.

[S&M]

Мы получили два прекрасных текста, и теперь пришло время голосования!
Напишите в комментарии к этой записи номер наиболее понравившейся вам работы.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1.
Пейринг: Джино/Сузаку
Написано на арт.

Прислонившись спиной к металлической стене лифта, Джино терпеливо ждал, когда закроются бесшумно скользящие двери. Положение его оказалось удачным, можно было рассматривать спину Сузаку и растрепанные волосы на его затылке, но не слишком – Сузаку не торопился нажимать кнопку, которая каждый раз сбрасывала их обоих в пропасть, хотя для Джино это падение оборачивалось настоящим полетом. Тем самым полетом, когда теряются линия горизонта и ощущение тяжести собственного тела. А затем резкий рывок и дрожащие пальцы, прилипшие к коже перчатки, уходящий с каждым выдохом страх... Только в небе на все это уходят считанные секунды, но здесь, в закрытой ото всех камере, если нажать на «стоп», можно получить около минуты. Получить в подарок или украсть. Джино еще не решил, потому что в полете о таких мелочах не задумываются, а на земле - тем более.
Джино ждал и после того, как двери наконец сомкнулись и сбоку загорелся счетчик уровней. Ждал, подняв глаза к потолку, выложенному причудливой зеркальной мозаикой. Когда они попадали сюда вдвоем, только Сузаку удавалось посмотреть на этот блестящий потолок, пока Джино прижимал его к себе, убирал вьющиеся волосы с глаз и касался губами лба, машинально повторяя тот поцелуй, которым еще так недавно награждали перед сном его самого. Потом он прикасался к Сузаку по-другому. По-взрослому.
Джино протянул руку к кнопкам.
- Не надо, - сказал Сузаку.
- Тогда быстрее...
Он положил руку на плечо Сузаку, заставляя повернуться, что тот и сделал, как-то нехорошо улыбаясь:
- О чем ты говоришь?
Отвечать Джино не собирался. Во всяком случае, отвечать голосом. Но в паре сантиметров от цели его остановили пальцы, сомкнувшиеся на его лице, сжавшие скулу и подбородок.
- Где твои манеры? – заулыбался Джино, пытаясь то ли вывернуться, то ли дотянуться и так, - в перчатках за лицо не хватают, Сузаку.
- Прости. На всякий случай.
Сузаку отпустил его, и Джино задумчиво потер щеку:
- Это я, что ли, всякий случай?
Для неловкого молчания не осталось времени. Когда двери открылись, он с удивлением узнал длинный узкий коридор.
- Сюда?
- Да. Я уезжаю сегодня… - помедлив, Сузаку вышел, - сейчас.
И пошел прочь, не оглядываясь.
- Эй, - шепнул Джино, не надеясь, что его услышат.
Но его услышали.
- Возьми меня с собой! – весело начал Джино, - я тоже хочу на нее посмотреть… и погоняться за террористами…
- Прости, нет.
Сузаку произнес это так серьезно, как будто от него одного зависело, кто куда отправляется, и он действительно мог бы сказать «С удовольствием, залезай в Ланселот, поехали!» Потом виновато пожал плечами и двинулся навстречу уже встречающему Ллойду.
- Увидимся, - бросил ему вслед Джино и доверительно сообщил потолку, - Одиннадцатая Зона, значит… Нет, ты не справишься. Без меня.

Текст 2.
Пейринг: Лелуш/Роло .
Написано на арт, обе песни и отчасти даже на ключ.

Вечером после школы Лелуш позвал его прогуляться. Они уселись прямо на землю, распаковали корзину с вредной вкусной едой - пирожными, конфетами, газировкой. Роло хмурился - брату нельзя так питаться, он и без того не в лучшей физической форме; Лелуш только улыбался, выбирая пирожное покрасивее. Выбрал - высокое, с белоснежным кремом и клубничкой наверху, и протянул на ладони - ему, Роло.
Роло удивленно поглядел на раскрытую ладонь, затем нагнулся и осторожно откусил от пирожного, тщательно слизнул с пальцев Лелуша крошки и кусочки крема. Брат ахнул, засмеялся:
- Ай, Роло, щекотно же! Ты что, собачка?
Пирожное было большое - откусив от такого, непременно измажешь нос. Роло очень старался есть поаккуратнее, но на носу и щеках все равно оседала пышная сладкая пена. Что о нем, эдаком неряхе, подумает братец? Лелуш всегда ему все прощал, но Роло с недавних пор нестерпима была сама мысль о том, чтобы как-то его разочаровать.
Брат глядел на него - ласково, чуть снисходительно, с такой безграничной любовью, что у Роло закружилась голова. Столько любви - и вся ему, и вся - ворованная, и ни капли из этой любви на самом деле Роло не принадлежит.
Роло убил десятки, сотни людей, но лишь под этим взглядом он впервые почувствовал себя преступником.
Странное случилось с ним с тех пор, как его послали на эту миссию, удивительное и невероятное, заполнило его всего, и не осталось для него больше ни Британнии, ни миссии, ни командиров - один Лелуш, и от этого чувства, темного, безымянного и всемогущего, вот-вот разорвется сердце.
Раньше Роло не боялся ничего. Теперь... он боится, что Лелуш вспомнит.
И все же иногда Роло робко, втайне даже от самого себя, раздражаясь от собственной глупости, думает... мечтает... надеется... что, даже вспомнив, Лелуш его не прогонит. Роло знает, Роло точно уверен - братец никогда не любил эту Нанналли так, как его. Бесполезная слепая девчонка, с которой Лелуш носился как с фарфоровой статуэткой - может ли она возить Лелуша на мотоцикле, играть с ним в футбол, отдать за него жизнь?
А Роло ведь отдаст, если придется - сейчас, жмурясь и морща нос, который Лелуш увлеченно взялся оттирать носовым платком от засохшего крема, он понял это с ужасающей ясностью.
Что же это, думает Роло. Что с ним происходит?.. Это похоже на гиасс... но Лелуш пока определенно ничего не вспомнил, уж Роло-то заметил бы - кому, как не ему, знать обо всем, что происходит со старшим братом.
И Роло, одной рукой отмахиваясь от Лелуша, атакующего его с платком, другой привычно, бессознательно нащупывает в кармане девчоночий брелочек.

Роло вспоминает теплые летние закаты, высокое небо с багряным пожаром на горизонте, девятыми валами облаков и проглядывающим иногда серпом месяца, постепенное угасание красок - ало-золотое, сменяющееся нежно-лиловым и, наконец, бархатно-серым, - темной водой поднимающуюся ночь, затапливающую небо и накрывающую их с головой, и ветер, шепчущийся в траве, и тепло руки Лелуша рядом со своим бедром: огромный, безбрежный мир вокруг таял во мраке, словно кусочек сахара в дымящемся чае, и на всем белом свете оставались только они двое - единственное, что имело значение...
Роло вспоминает скачки вдвоем - он вечно проигрывал Лелушу, у него действительно не получалось, лошади от него почему-то шарахались, и Роло никогда не забудет того дня, когда спокойная белая кобылка впервые взяла у него с ладони сахар мягкими губами, а Лелуш с гордостью поглядел на него - из-за такого-то пустяка! - и подсадил в седло, и в тот день они впервые пришли к финишу почти одновременно, и с тех пор Роло даже начал иногда выигрывать, хоть он и подозревал временами, что Лелуш поддается нарочно...
Роло вспоминает пикник с Милли, Ривалем и Ширли, на котором измотанный выдумками Милли Лелуш уснул, положив голову ему на колени, и у Роло страшно затекли ноги, потому что он два часа просидел как истукан, боясь пошевельнуться и лишь изредка легонько прикасаясь к рассыпавшимся по его брюкам черным волосам кончиками пальцев...
Роло вспоминает эти мгновения, когда брат принадлежал только ему одному, шаг за шагом приближаясь к застывшему Лелушу, чтобы предложить ему себя. Взамен, в отплату и просто так, потому что ему больше не нужно причины, чтобы отдать Лелушу свою жизнь, и потому что его брат должен принадлежать ему одному - не этой жалкой девчонке.
Роло поможет ему увидеть, что он более достоин любви, чем девчонка, которая от него отказалась. У девчонки есть семья, верный страж, богатство, титул, любовь Лелуша... но Роло от нее нужно только одно. Самое драгоценное, самое желанное.
Лелушу не стоит из-за нее расстраиваться. Он так смятен, что готов искать утешения в объятиях первой подвернувшейся девки; ему не нужно столь низко опускаться. У него есть Роло - уж он-то не откажет ему в поддержке. И если это то, что сейчас нужно брату...
Роло привстает на цыпочки и тянется. Лицо Лелуша - растерянное, ошеломленное и даже, кажется, немного испуганное - все ближе, ближе...
Этого у Нанналли не было, думает он, закрыв глаза и обвившись вокруг Лелуша. Это - только его.
Останься со мной, брат, молчит Роло ему в губы. Руки Лелуша на его лице холодны.

Голосование продлится до 27 декабря , 20:00 по Москве.

запись создана: 18.12.2011 в 23:17

@темы: Голосование

---

"Back to..." vol.3 - голосование

[S&M]

Итак, у нас имеется два прекрасных текста, и теперь пришло время выбрать из них лучший!
Напишите в комментарии к этой записи номер наиболее понравившейся вам работы.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)


Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1.
[Bleach]
Пейринг: Бьякуя / Ичиго.
Написано на арт.

Буря вокруг, ураган. Или абсолютное спокойствие. Какофония звуков. Или оглушающая тишина. Имеет ли это смысл сейчас? Имеет ли это смысл вообще? То, что вокруг меня. Вокруг нас. Двоих.
Я никогда не жил будущим и сейчас не собираюсь. Важно лишь это мгновение. Важны лишь те чувства, те ощущения, которые испытываешь здесь и сейчас. В эту минуту, секунду, в этот миг. О будущем не надо думать. Его надо переделывать.
Я никогда не жил прошлым. Его надо помнить, но не жить им. Ошибки, ссоры, предательства, боль, поражения, холодность, ледяные взгляды, презрение. Они чему-то учат. И все. Не надо из-за них портить сегодня, не надо искажать ими настоящее.
Сейчас. Важны его легкие прикосновения холодными пальцами к шее. Моя голова на его коленях. Его застывшая поза. Его отстраненный взгляд, направленный в бесконечность. Действительно ли, что сегодня в его глазах присутствует отголосок грусти, а кончики губ чуть приподняты в задумчивой улыбке? Хочу, но не могу узнать.
Не могу еще раз чуть приоткрыть глаза. Еще раз взглянуть на его лицо. Еще раз мазнуть жадным взглядом по белоснежной коже его шеи, по аристократичным чертам лица. Не могу. Боюсь. Стоит лишь сделать одно неловкое движение, один слишком глубокий вздох, один взмах ресницами и все.
Он уйдет.
Не церемонясь. Просто резко встанет, сбросив мою голову со своих теплых колен. И почти мгновенно исчезнет. А мне останется лишь валяться на камнях с хорошей шишкой на голове и сжимать в правой ладони то ли букет, то ли простой клочок почти засохшей травы с единственным свежим цветком.
Зачем он мне вложил его в руку?
Лучше я сейчас подумаю об этом и отгоню желание хоть раз нарушить уже почти привычный ритуал. Лучше так. Лучше в тишине притворяться спящим и ощущать его прикосновения, чем один единственный раз самому прикоснуться к нему. Один раз заглянуть в его холодные глаза и задать беззвучный вопрос. И не получить ответ. И потерять эти минуты, мгновения, когда он рядом.
Сейчас я сплю.
Вчера я спал здесь же.
И завтра приду сюда.
И он придет.
Ведь мы оба живем в такие минуты, не правда ли?

Текст 2.
[Saiyuki]
Пейринг: Кенрен/Тенпо.
Написано на арт.

Пепел стряхивался на пол, с растрёпанных волос капала вода, но Тенпо ничего не замечал. Книга безвозвратно завладела его вниманием, отсекая от реальности. Хрупкие страницы осторожно переворачивались по мере прочтения, глаза быстро-быстро скользили по иероглифам, расшифровывая старые записи. Это было так… по-маршельски.
Кенрен, рассеянно почесав в затылке, направился в ванную. За полотенцем. Субординация субординацией, но скоро спуск вниз, а без маршала там делать нечего. Голова у него, конечно, бедовая, приключения находит на раз-два, но… Не будет стратега – рискует не выбраться весь отряд. Потому надо срочно приводить своего командира в порядок.
В комнате было холодно. Расстёгнутая рубашка не согревала, особенно надетая на влажное тело. Тенпо даже не удосужился вытереться, сразу схватившись за книгу. Генерал, затянувшись, прикусил сигарету, чтобы не выпала. И принялся за святотатство.
Капельки влаги мгновенно впитывались махровым полотенцем. Жёсткие ломкие волосы выворачивались из рук, падая на глаза, мешали Тенпо читать. Кенрен, пропустив прядь сквозь пальцы, рассеянно подумал о том, что пора бы состричь немного чёлку. Но мысль оказалась недолговечной. Куда больше генерала волновали ощущения.
Ощущения от колких прядей, так удобно ложившихся в руку, что хотелось сплести косу. Не такую, как у главкома, конечно, но чем богаты. Ощущения от кожи под подушечками пальцев, которую так приятно массировать. Из-за постоянного чтения у Тенпо часто слезились глаза, и болела голова. Так почему бы сейчас не сделать командиру приятное? А за одно и себе. Да и просто ощущения от самого присутствия маршала. Рядом. Так, что можно дотронуться.
Забывшись, генерал невесомо провёл рукой по коже, стирая капельку воды, норовившую заползти за шиворот. И отдёрнул руку, стоило командиру, не отрываясь от книги, передёрнуть плечами.
На цыпочках, чтобы не потревожить, Кенрен направился к выходу. Но тишину комнаты нарушил задумчивый голос:
- А остальное?
- Что? – замерев на пороге.
- Ты действительно думаешь, что я так не замёрзну?
- А как же книга?
- Я её уже читал, - откладывая в сторону том.
- Предлагаешь мне вытереть тебя всего?
Тенпо, рассеяно улыбнувшись, мягко заметил:
- Приказываю, мой генерал, приказываю…

Голосование продлится до 10 декабря, 20:00 по Москве.

@темы: Голосование, Тур "Back to..."

---

Неделя 54 - Голосование.

[fictest]

Мы получили четыре прекрасных текста, и теперь пришло время голосования!
Расположите работы в следующем порядке: от первого места к третьему.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
21, 22, 23

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1.
Пейринг: Котецу/Томое.
Написано на арт и тему.

- Дикий Тигр повержен!!! – раздается возглас ведущего, а зрители запасаются напитками и еще ближе подсаживаются к телевизорам.

Он ощущает нежное прикосновение к лицу. Как приятно, не чувствовать ничего, кроме этого прикосновения.
«Милый», - раздается знакомый голос.
Как приятно, не слышать ничего, кроме этого теплого голоса.
«Томое, я пришел к тебе».
«Ты еще можешь подняться. Твоя жизнь не закончится вот так. Ты придешь ко мне еще не скоро, сгорбленным старичком, понянчившим наших внуков».
Если она замолчит, с ним останется лишь бездна тишины и пустоты.
«Сгорбленным? Старичка я еще могу принять, но сгорбленного! Томое, как ты можешь думать обо мне такое?»
Звонкий смех наполняет бездну до краев, и он чувствует, как радостное тепло согревает тело. Он так скучал по этому смеху. Ее смеху.
«Глупенький, - она ласково гладит его по волосам. – Какой же ты еще ребенок».
«А сейчас я могу обидеться еще сильнее!»
Она улыбается, но глаза больше не сверкают огоньком задора, в них притаилась еле заметная грусть.
«Я хочу остаться».
«Нет. Ты же обещал мне, помнишь? Мое желание».
Если она замолчит, он исчезнет с последним звуком, слетевшим с ее губ.
«Если бы я тогда не ушел…»
«Я бы все равно умерла».
«Не говори так. Прошу. Побудь со мной».
«Я с тобой. Каждую секунду, что ты дышишь, я с тобой, ты просто меня не замечаешь. Но я с тобой».
Прикосновение ее губ, легкий, невесомый поцелуй напоминает о вкусе утерянной любви.
«Ты должен быть героем».
«Я же обещал».
«Да…»
Ее волосы приятно щекочут его лицо, окутывая их двоих ароматом потерянного счастья.
«Иди. Ты там нужен».
«Все могло быть иначе…»
«Я знаю, милый, не сожалей. Не стоит тратить на это время. Я люблю тебя».
Ее голос тонет в вязкой тишине, навсегда растворяясь невесомой дымкой воспоминания. И он остается один.
«Не уходи. Я исполню твое желание. А как же мое? Томое…»
Мертвая тишина обволакивает разум липким холодом и выталкивает в реальный мир.

- Дикий Тигр приходит в себя! Ситуация меняется, - вещает беззаботный ведущий. – Как ожесточенно он бросается на врага!

«Я навсегда отдан бездне, где нет тебя».

- Дикий Тигр побеждает преступника!!! Он необычайно силен в этом сезоне.
И зрители визжат от восторга, обмениваясь впечатлениями от только что увиденного боя.

Текст 2.
Пейринг: Кейт/Шис.
Написано на арт, песню и тему.

Ребята уже начинают над ним посмеиваться, Карина поглядывает с сочувствием, а Натан только понимающе качает головой. Кит и сам видит, что все это немного глуповато, но тем не менее.
Он в последний раз смотрится в зеркало, пытаясь похудожественнее пригладить волосы пятерней, и неловко поддергивает молнию на куртке. Из зеркала на него глядит все тот же простоватый парень, ничуть не похожий на неотразимого принца, перед которым не устоит ни одна девушка. Но Киту-то всего одна и нужна - прекрасная, как все принцессы мира вместе взятые. Прекрасная, как свежий горячий завтрак солнечным весенним утром. Прекрасная, как десяток мертвых петель и бочек на высоте четырех километров.
Киту говорили, что он совершенно не умеет делать комплименты, а еще - что лучший комплимент тот, который сказан от души. Кит немного сомневается, но все же решает при случае сказать прекрасной незнакомке и про завтрак, и про бочки. А вдруг ей понравится? Киту бы понравилось, это точно.
Джон нетерпеливо тянет его за рукав, и Кит позволяет утащить себя в коридор, на улицу, к парку. Они Джоном уже столько раз сюда ходили, что это место стало для пса неотъемлемой частью ритуала вечерней прогулки.
Джон весело носится по парку, облаивая голубей и нюхаясь с другими собаками, но Кит не видит, не замечает ничего, кроме оглушительно пустого места на скамейке у фонтана.
Опять не пришла, думает Кит и сжимает цветы в руках. Стебли ломаются с негромким хрустом.
Фонтан отключили на зиму, и негромкое журчание струй сменил шелест опавшей листвы под ногами. Кит слепо глядит на багряно полыхающие верхушки деревьев, и на ум ему отчего-то приходит некогда остановленный им андроид-прототип - местами обугленный, с явными следами оплавившейся обшивки.
Осень, думает Кит, похожа на того андроида - мечта сгорает дотла, оставляя после себя голые черные ветви.
Хватит, думает Кит. Не сбылось, и ладно. Он встретит другую принцессу, прекрасную, но совсем по-другому, потому что такой же, как эта - не будет и быть не может.
Прощай, думает Кит и осторожно кладет изломанные цветы на то место, где сидела она, и налетевший порыв ветра касается его щеки холодной ладонью, и Кит замирает.
- Ты... вы?.. - пораженно шепчет он, не зная, что делать - то ли извиняться за непочтительную оговорку, то ли тут же, у лавочки, сплясать танец дикарей. Потому что это она, ее голос, ощущение ее присутствия Кит узнает везде, и плевать, что смешно и глупо: она здесь. Она рядом. Она пришла.
И Кит вновь усаживается на лавочку, укладывает цветы себе на колени, облизывает ладонь и проводит по взлохмаченным волосам, откашливается. Как всегда, в ее присутствии голос его подводит.
- Вы... знаете ли... ну, красивая очень. Как весеннее утро и высота четыре километра, - бормочет он, запинаясь.
Не то, в отчаянии думает Кит, опять все перепутал, да что ж за напасть-то - но она, кажется, улыбается, и Кит, осмелев, робко кладет ладонь на лавочку - аккурат между ними, и почти чувствует, как его руку накрывает узкая девичья ладонь.
Внезапный порыв ветра налетает на них, растрепав кое-как приглаженные волосы Кита, вместе с червонным золотом опавших листьев подхватывает рубины розовых лепестков и уносит куда-то в холодное ночное небо, плести ожерелья острым осенним звездам.
- Я бы надел тебе на шею ожерелье из опавших листьев и розовых лепестков, - не задумываясь, произносит Кит и щекой ощущает призрачную улыбку. Правильно, ликует он. На этот раз он все правильно сказал!
Ветер с глухим шорохом разносит по опустевшим улицам сокровища осени. Кит на миг прикрывает глаза, загадывая желание - чтобы, когда глаза откроются, воздушные пальцы на его ладони стали бы настоящими, теплыми и живыми.
И засыпает, и не слышит, что ветер шепчет ему в ответ.

Текст 3.
Пейринг: Джейк/Крим.
Написано на песню, арт и тему.

- Эй, цыпочка, иди к нам! - орет какой-то мужлан из-за столика в углу.
- Да ты никак пидар? - интересуется у господина Джейка хам из-за барной стойки.
Крим тихо хихикает: они все уже мертвы, бедняги, ей их даже почти жалко - умереть так бездарно, из-за пары глупых слов. Теплая сильная рука господина Джейка по-хозяйски обхватывает ее под грудью, притягивает ближе, так что Крим почти утыкается лицом в меховой воротник, восторженно взвизгивая от неожиданности.
Когда-то она тоже чуть было не умерла, и тоже из-за чужих глупых слов. Правда, их было намного больше - они лезли в уши, жужжали в волосах, как навозные мухи, большими мохнатыми пауками ползали по мозгу, липкой паутиной опутывали тело. Крим открывала рот, чтобы сказать - и чужое "выродок" затыкало ей глотку; Крим поднимала глаза, чтобы увидеть - и видела чужие взгляды, брошенные опасливо, украдкой, полные страха-презрения-отвращения, и глаза застилало жгучей пеленой; Крим протягивала руку, чтобы коснуться - и чужие пальцы брезгливо отдергивались, чужое тело напряженно застывало, даже в неподвижности своей, казалось, подаваясь от нее прочь; а губы ее никто не целовал, и Крим вместо этого целовала своих кукол в холодные пуговичные глаза, а потом ходила к пруду и долго смотрела на недвижную свинцовую гладь.
А потом пришел господин Джейк... нет, тогда еще просто Джейк Мартинес, и Крим сначала робко понадеялась - а затем со всепоглощающей уверенностью, со всей страстью, на какую была способна, всем своим свинцово-тусклым, молчаливо и непрестанно ноющим сердцем захотела умереть, там же, прямо на месте. Ей не нужно было жить, она не имела права жить, она имела только одно право - исправить нелепую ошибку природы, которой оказалось ее появление на свет, но даже жизнью своей она сейчас не распоряжалась. Пришлось просить так кстати приблудившегося в город похитителя...
А похититель поглядел на нее - взглядом, из которого вдруг пропало пьяное веселье, всевидящим и острым, как колдовские волосы Крим, - и всего лишь несколькими словами - пестрокрылыми бабочками разрисовал ее жизнь во все цвета радуги.
Господин Джейк может не прижимать ее к себе так властно - он знает ее не так уж долго, так что Крим не в обиде. У них еще много, много времени впереди - со временем он узнает, что Крим никогда по-настоящему не хотела никого и ничего, кроме него. Он заглянет ей в глаза - и увидит там себя, одного лишь себя, единственное, ради чего стоит жить и умирать, и тогда он поймет: кем бы и чем ни была Крим, прежде всего она - его.
Страсть к жизни оказалась неизмеримо сильнее страсти к смерти - Крим презрительно улыбается, вспоминая себя тогдашнюю, отчаявшуюся и умоляющую. Ей есть ради чего жить, покуда у нее есть господин Джейк. Не станет его - умрет и она: в конце концов, она - его создание, такое же, как ее тряпичные куклы. Но господин Джейк не умрет, никогда, это невозможно-невозможно-невозможно и еще невозможнее, и его Крим никогда его не оставит. Они будут вместе - всегда, говорит себе Крим, словно завершая молитву. А весь остальной мир может гореть синим пламенем.
Господин Джейк ухмыляется и коротко щелкает пальцами. Щелк, щелк, щелк - и нет помехи.
Он идет к стойке, невозможно яркий в тусклом чаду этой забегаловки, и его шаги гулко разносятся в наступившей тишине. Усаживается у стойки, и Крим тут же плюхается к нему на колени.
- Бутылку виски и апельсинового сока для дамы, - бодро командует господин Джейк, и Крим надувает губки. - Цыц, малявка, я хоть и похититель детей, но несовершеннолетних спаивать не собираюсь.
Крим пожимает плечами и принимается потягивать сок из плохо вымытого стакана. Спину жгут чужие взгляды - боязливые-презрительные-ненавидящие; по коже жесткими лапками ползут шепотки. Крим только презрительно кривит рот и льнет к господину Джейку поближе.
Они вместе создадут новый справедливый мир и разрисуют его удивительными узорами. А тараканы - ха. Понадобится, и господин Джейк их просто раздавит. Вот так:
Щелк...
щелк...
щелк.

Текст 4.
Пейринг: Котецу/Карина.
Написано на песню, арт и тему.

Котецу смеется и треплет Карину по голове, хоть она и не сказала ничего такого уж смешного. Старый дурень, вот он кто, и нечего так расстраиваться, сердито твердит себе Карина. Вот только его ладонь - широкая, тяжелая, теплая - касается ее волос совершенно так же, как папина, с такой же неловкой любовью и смешной, трогательной заботой, и хоть ты тресни, не получается заставить его увидеть в ней не девчонку ненамного старше его собственной дочки, а девушку, красивую и желанную.
Потому что Карина - красива и желанна, это доказывают карточки с Голубой Розой, разметаемые с прилавков в мгновение ока - в сто, нет, тысячу раз быстрее карточек с Диким Тигром, мстительно думает Карина, - и хвостом ходящие за ней одноклассники, и вечные анонимные любовные письма, и бесконечные робкие приглашения на свидания, и негласный титул первой красавицы школы.
Но что ты будешь делать - вот не хочется ей сопляка... ровесника, то есть. И милого бестолкового Кита тоже не хочется, и самоуверенного красавца Барнаби, и даже забавного неудачника Антонио. А хочется - непонятливого болвана за тридцать, с чудесной дочкой и впрямь ненамного младше самой Карины, с призраком наверняка еще более чудесной жены, которая знала его, когда ему было столько, сколько Карине сейчас, с которой Карине не сравниться никогда, сколько ни пытайся. С вечным напарником у плеча, с вечным Антонио по вечерам, и как Карине выцарапать место для себя, какими правдами и неправдами отвоевать себе кусочек его сердца, чтобы не плакать больше в подушку, чтобы не петь Розины песенки с такой обнаженной трепещущей печалью в голосе.
Если бы только он поглядел на нее, если бы только он по-настоящему на нее поглядел. Она сражалась, она билась за человеченские жизни и дралась за собственную мечту, она уже больше не ребенок, и она любит его так, что иногда становится больно дышать. Она красива, она талантлива, перед ней целая жизнь, сверкающая софитами и вспышками фотоаппаратов, и все это она готова с радостью отдать ему за один только взгляд. Неужели такая цена - все еще слишком мала за этого никчемного старикашку, спрашивает себя Карина и безнадежно отвечает: она отдала бы и больше. Свою жизнь без остатка и чужие впридачу - выгодная сделка, потому что нет такой цены, которую Карина не заплатила бы, чтобы заполучить этого нелепого, сумасбродного, самого лучшего на свете человека.
Только бы он на нее поглядел. Хоть один-единственный раз, но чтобы прямо в глаза - и тогда он поймет, Карина верит в это со всей отчаянной обреченностью идущего над пропастью по канату. Он ведь на самом деле очень чуткий, тот, кого выбрало ее сердце. Он увидит, и поймет, и... может быть... наверное... в первый раз назовет ее по имени.

Голосование продлится до 23 октября, 20:00 по Москве.

@темы: Голосование

---

Неделя 52 - Голосование.

[fictest]

Мы получили два прекрасных текста, и теперь пришло время выбрать лучший!
Напишите в комментарии к этой записи номер наиболее понравившейся вам работы. За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.

Текст 1.
Пейринг: Амаймон/Шиеми.
Написано на арт и песню.

У старшего брата на столе – куклы.
Фигурки людей, что размером не превышают ширину ладони. У них гипертрофированные головы и глаза, яркие одежды, а тоненькие их ручки сжимают игрушечные катаны. Шеи и ноги у них не гнутся, фигурки тверды, как камень, хоть и бьются подобно стеклу, соприкасаясь с полом.
Старший брат с ними не играет – ему, кажется, доставляет удовольствие собирать их перед собой и просто на них смотреть. Амаймон тоже смотрит, смотрит и думает, что они такие же разноцветные, как леденцы, которые он распихал по карманам. Но они не двигаются, и они холодны, как лед, когда их сжимаешь в руке.
То ли дело кукла живая. Мягкая, а под кожей, стоит продавить ее ногтем, - настоящая, теплая кровь. У этой куклы волосы, как сахар, и маленькие, чумазые ладошки. Амаймон видел, как она копалась в земле, и та забивала собой колеи, которыми человеческие ладони расчерчены.
Когда он вышел ей навстречу, катая за щекой кисло-сладкую конфету, девчонка вздрогнула и нахмурилась, но кричать не стала, только медленно, опасливо отвела от влажной земли руки, вся напряглась, готовая, если понадобится, вскочить и бежать без оглядки. Он вышел и напоролся на ее страх, как на заросли терновника.
Страх – весьма неприглядная эмоция.
Эта кукла еще не понимает, как хорошо кому-то принадлежать. Он, в отличие от брата, со своей куклой бы играл.
Ей бы увидеть все перспективы такого союза. Вместо этого вся ощетинилась изнутри, а в уголках глаз - капли воды. Это слезы, люди плачут слезами, соленой водой, когда им что-то не нравится. Хотя такая кукла, думает Амаймон, должна сиропом сладким плакать, не иначе, поэтому он сплевывает конфету в ладонь и чиркает ногтем по щеке девушки, собирая слезу. Та в ужасе отшатывается, неуклюже падает на спину, и страх ее хорошенькое личико совсем уж не красит.
Соленая.
Ему ничего не стоит сделать так, чтобы у ней взгляд заволокло туманом, ослабли руки и ноги, а страх схлынул, подобно румянцу, с ее лица, оставляя место безразличию. Сердце под тонкой тканью кожи бьется спокойно, ровно. В пустых глазах - бесконечность. Амаймону кажется, что сейчас она похожа на одну из тех кукл, что замерли, выгнув стройные ножки, на столе у брата.
Да и разбивается она так же легко, как они - мелкие, твердые игрушки. Только не о землю, а об чужие руки - ее кожа когтями разрывается легко, как марля.
Теперь кукле придется остаться с ним, потому что он завладел ее сердцем. Оно влажное, алое, как диковинный цветок, взросший на раскаленных углях преисподней, не иначе. И обжигает ему ладонь сквозь перчатку.
Только кукла без сердца, оказывается, не работает.

Текст 2.
Пейринг: Джизоу/Мамуши.
Написано на тему.

Этот огонь, не опаляет волосы, от него не исходит тепло или жар. Он синий, и, как и положено синему пламени, холодный, но опасный. Этот огонь кажется не страшным, если не смотреть на искалеченные тела священников, и не слышать их истошные крики и мольбы о помощи. Мамуши не знает, что ей делать, она сидит, забившись под скамью, и до боли зажимает руками уши, только чтобы не слышать. Кажется еще немного, и молитвы раскаленным железом вопьются в её сознания, оставляя за собой неизгладимые начертания. Она видит, как замертво падает старший сын семьи Шима, как мучительно умирает глава семейства Миву, видит, и не может закрыть глаза. Еще немного, и наступит тот момент, когда сознание само прекратит свою существование, самоистребиться, дабы не мучить себя этими картинами.
В какой-то момент, на глаза ложится что-то теплое, и картины исчезают.
“Не больно даже. А они кричат,”- почему-то, кажется, что это именно смерть, и именно такой она должна быть. Ласковой, неожиданной, и главное, совсем-совсем безболезненной.
“Как сон,”- думает девочка, уже готовая и правда провалится в Морфея, пусть он и языческое божество. Во сне ведь нет этого пламени, нет огня.
- Гадюка, ты помирать здесь что ли, собралась?! Вылазь давай.
Смерть, почему-то, говорит знакомым обезьяним голосом, громким и наглым. Смерть тянет её куда-то, наверное в пустоту, не открывая глаз. От неожиданности Мамуши наступает на собственные волосы, и чувствует боль. Это не правильно, она же умерла, а там боли не должно быть. Какая неправильная смерть.
Но в пустоте есть не только боль, туда приходят и крики, и грохот, и что самое странное, прохладный ветер. Смерть открывает глаза, и Мамуши видит привычный двор, и храм. Только вот огонь здесь не такой как раньше, он синий. Синий и злой.
- Бежим, эй, не тормози!- девочку трясут за плечо, и вновь тянут. Она оборачивается, и вместо смерти, видит семейство обезьянок. Точнее это совсем не обезьяны, это перепуганный до смерти маленький Кинзоу, и взлохмаченный, скорее как воробей после отлично драки, Джизоу. Он мертвой хваткой вцепился в её плечо, а второй рукой держит младшего брата. Мамушки никогда не видела его таким, даже когда они дрались, даже когда чужие мальчишки начинали кидаться камнями в храм, глупые дети. У Дзюро серьезный взгляд, такой бывает у взрослых, когда они, чем то опечалены но не могут показать это. В темных глазах отражается пламя, синее и красное, и Мамуши, вообще-то, понимает его. Там, в храме, он наверняка видел смерть брата, наверняка боялся, наверняка… Но все равно забрал её, от смерти.
Девочка кивает, и послушно шагает за ним, не пререкаясь и не обзывая. Мамуши доверчиво сжимает ладонь, и думает, как глупо считать его смертью. Смерть она ведь страшная. А ей, рядом с ним, совсем не страшно.
***
- Гадюка, ты помирать здесь что ли, собралась?!- Мамуши улыбается сквозь слезы и кашель, и сильнее хватаясь за Обезьянку. Синее пламя, беснуется уже не вокруг, а под стать в её сознании, но сейчас оно совершенно не опасно.
- Как тут помрешь, если ты постоянно отбираешь меня, у неё из под носа.

Голосование продлится до 9 октября, 20:00 по Москве.

запись создана: 02.10.2011 в 23:26

@темы: Голосование

---

"Back to..." vol.2 - голосование

[S&M]

Итак, у нас скопилось три прекрасных текста, и теперь пришло время выбрать из них лучший!
Расположите работы в следующем порядке: от первого места к третьему.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
21, 22, 23

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, но очень любит печеньки.

Текст 1.
[Bleach]
Пейринг: Гин / Рангику.
Написано на тему.

Стремительный рывок фигуры в черном к фигуре в белом. Рыжий вихрь волос на фоне неба. Красиво.
Когда-нибудь скажут, что это была любовь. На самом деле это было просто неправильно – оставить ее тогда умирать в пыли. Такие как она должны смеяться, и чтобы в глазах отражались фейерверки, а не обреченность. Таких должны спасать правильные герои. Не шуты-смертники, у которых в мозгах забыли прописать саму возможность получить в награду покой и руку принцессы, зато научили уходить не прощаясь, без ложных обещаний. Кто научил? Негласные правила выживания Руконгая. И смена подворотен на строгость улиц Готея не повод забыть о правилах игры и всерьез привязаться к кому-нибудь. Улыбка паяца слишком глубоко пустила корни, но все развлечения только по дороге к цели. А пока - играем! Это же весело, смейтесь!
К таким не стоит привязываться, они расстраиваются, когда по ним плачут.
Кожа отказывается так быстро забыть прикосновение горячей руки.
«Жаль. Так хотелось бы, чтобы ты подержала меня подольше.»
Оно все еще тянется между ними, когда он позволяет себе обернуться и запомнить ее взгляд.
«Прости и прощай, Рангику.»
Потом оно рвется, обжигая холодом фантомной боли.
Прощаться стоит, если путь заведомо не поддерживает возможности вернуться. Шуты-смертники как пилоты-камикадзе - сдают свою жизнь, чтобы нанести удар.
Даже если роль сыграна безукоризненно, удар не обязательно будет удачным.
Фигура в черном склоняется над фигурой в белом. Красное на белом это тоже красиво. Со стороны.
- Я рад, что извинился.


Текст 2.
[Bleach]
Пейринг: Кучики Рукия / Соде но Шираюки
Написано на арт.

Рукия привыкла чувствовать себя чуточку чужой всем вокруг. Не враждебно-чуждой, скорее, просто не совсем родной, не вполне своей, не до конца принадлежащей. Всю свою жизнь, если только можно так назвать существование обитателя Сообщества Душ, ей не хватало родственной души рядом.
Руконгайская бродяжка - приёмыш в благородном клане. И пусть из-за боязливо-восхищенного почтения, которое все испытывают к Бьякуе-сама, Рукию не смеют обидеть - не то что делом или словом, даже взгляда косого никто не бросит. И всё равно - никогда ей не стать одной из Кучики; чопорность, этикет и родовые принципы никак не пропитают её до последней косточки...
Невзрачный заморыш - среди доблестных шинигами. И пусть спустя годы изнурительных тренировок ей удалось превзойти не только прежнюю себя, но и многих сослуживцев. Всё равно ей не удается окончательно поверить, что эти бравые ребята в чёрном не переглядываются за её спиной, понимающе-пренебрежительно пожимая плечами: "Кучики, понятно же, откуда что взялось..." Бесшабашный Ренджи поддерживает и оберегает её - но не понимает так, как ей хотелось бы. А единственный человек, который действительно понимал, предал её наихудшим из возможных способов. Не оставил возможности ни выкрикнуть обвинения, ни услышать извинения; ушёл туда, откуда не возвращаются...
В тёплой, пусть и довольно странной на взгляд постороннего компании, собравшейся вокруг Куросаки, она тоже не нашла своего места. Ребята смеются вместе с ней, обсуждают происходящее, совершают глупости и дерутся с врагами бок о бок с ней - казалось бы, чего ещё желать? И всё же притворяться бессмысленно - 7 офицер 13 отряда Кучики Рукия не может почувствовать себя одной из них. Как ни старается, играя свою роль среди живых...
Она готова отчаяться. Ей так тяжело дались долгие годы незаметного, иррационального одиночества среди ровно-доброжелательно настроенных людей и прочих сущностей...
А потом однажды в её жизнь приходит та, которая так долго была рядом, разделяя каждую секунду её одиночества. Рукия не подозревала об этом - а сейчас готова отдать ей всё. Всю себя, если потребуется. Если она только потребует - лишь бы не быть больше одной.
А Соде но Шираюки не требует, не просит даже. Она просто находится рядом, и Рукии больше ничего не надо. Битвы, иллюзии и обманы остались позади; о том, что ждет впереди, не хочется думать - и они запрещают себе вспоминать и размышлять об этом. Общих тем для разговоров у них немного, но на самом-то деле им вовсе незачем разговаривать. Всё, что действительно имеет сейчас значение - разделенные на двоих мысли, чувство цельности. Общее не-одиночество. Которое однажды переходит во что-то большее...
Они отражаются в распахнутых глазах друг друга, дыхание смешивается на губах, переплетаются смоляные и серебристые пряди. Бледные губы невесомыми прикосновениями собирают капли с ресниц; тонкие пальцы скользят по скуле, опускаются ниже, ниже, стягивая ткань с плеч... Не смело, не страстно, не робко - просто правильно. Просто сладко, и нежно, и самую малость обреченно; просто они дополняют друг друга, просто... Это действительно просто - изогнуться в невыносимой радости, хрипло выдохнуть даже не имя, просто аххх, и знать, что тебя поняли, и приняли твоё безмолвное "спасибо", и "люблю", и еще тысячу слов и обещаний всегда быть рядом...
И одиночество отступает, тает, как льдинка под лучами солнца. Навсегда.


Текст 3.
[Sengoku Basara]
Пейринг: Тошие / Мацу.
Написано на тему.

– Я всегда буду следовать за вами, Инутиё-сама, – Мацу прижимает руку к сердцу и склоняет голову в полагающемся моменту поклоне.
Тосиэ, если в глубине души быть честным с самим собой, хотел бы, чтобы это было не так. Место за спиной даймё должно принадлежать одному из его младших родственников (Кейдзи, где тебя носит?) или верных вассалов (которых у мелкого, незначительного клана Маэда вовсе нет), но никак не любимой супруге.
Ах, если бы Мацу не справлялась с возложенной на неё обязанностью! Тогда можно было бы с чистой совестью отправить её обратно в Кагу – да и самому при случае сбежать следом, потому что одинокий боец многого не навоюет, что бы по этому поводу не говорили законы чести. Тосиэ хотел бы оградить Мацу от всех этих бессмысленных сражений, чтобы у длинных, жадных рук войны не было ни одного шанса дотянуться до благоверной.
Вот только сама Мацу слишком хорошо знает свой долг и просто идеально его исполняет.
К тому же глава клана Маэда не может не понимать, что без её поддержки не выдержал бы всех своих битв. Только Мацу может в нужный момент приободрить словом. Только Мацу может так мягко напомнить ему о лежащих на плечах обязанностях вассала и правителя. В конце концов, только Мацу может посреди утомительного похода напомнить ему о доме запахом вкуснейшей еды по тщательно скрываемому фамильному рецепту.
Тосиэ может сколько угодно упрекать себя в малодушии, но отказаться от этого не сможет. Он не прекратит ловить каждую секунду, проведённую рядом с женой. И не перестанет делать всё возможное, чтобы таких мгновений было больше. И неважно, будут они проведены дома, или в дороге, или в битве на чужой земле.
Тосиэ не сомневается, что эта война однажды – и довольно скоро – сожрёт его целиком, и поэтому он старается успеть как можно больше.
О том, что случится после, он старается не думать. Днём у него даже получается – по окрестным землям не без участия Кейдзи расползаются слухи о добродушном и лёгком характере Маэды, – но ночью тёмные мысли берут верх. Долгие предрассветные часы Тосиэ проводит в извинениях и благодарностях.
Мацу знает, как правильно разговаривать с любым человеком в любом состоянии, умеет утешить и привести в чувство всего парой фраз. Но этими способностями она не пользуется, только раз за разом повторяет:
– Я всегда буду следовать за вами, Инутиё-сама.
Сердце ей при этом подсказывает, что это ложь.
Её, в отличие от мужа, эта война так просто не отпустит.

Голосование продлится до 4 сентября, 20:00 по Москве.

запись создана: 29.08.2011 в 03:04

@темы: Голосование, Тур "Back to..."

---

Неделя 47 - Голосование.

[fictest]

Нам прислали четыре прекрасных текста, и теперь пришло время выбрать победителей!
Выберите три текста, которые, по вашему мнению, лучшие, и расположите их в следующем порядке: от первого места к третьему.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)

Форма голосования:
21, 22, 23

Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - промолчите.

Текст 1.
Пейринг: Айзен/Хинамори.
Написано на тему.

- Если я стану лейтенантом, - доносится справа, едва слышно, а потом говорящий понижает голос. Хинамори останавливается, пойманная дежавю. Так уже было: вечер, трое студентов, перешептывания, такие смелые, такие наивные мечты… Мечты сбываются. Момо улыбается и ускоряет шаг. Лейтенанты не подслушивают под окнами чужие откровения, лейтенанты торопятся к своим капитанам. Гобантай фукутайчо срывается в шунпо, и кажется себе такой взрослой и сильной, способной все преодолеть и даже, когда-нибудь, осмелиться и признаться в своих чувствах. Мотылек еще не знает, что его путеводная звезда – только чужая прихоть, иллюзия, нереальный фантом.
Мотылек еще не почувствовал боли, но казнь уже началась.

Текст 2.
Пейринг: Тоширо/Рангику.
Написано на тему.

Не бывает некомпетентных лейтенантов, или таких, которые не могли бы справиться со своими обязанностями. Не бывает лейтенантов бесталанных, банальных или не способных подняться еще на уровень выше. И у всех у них пунктик на своих капитанах. Это не традиция, это – аксиома.
Она не нормальная. У нее зависимость от чужого капитана, и все первопричины ее поступков неизбежно ведут к одной единственной улыбке. В то время как собственный капитан ждет где-то снаружи под проливным дождем, почти демонстративно забыв зонт в подставке в углу. Мацумото думает, что взрослые умеют быть лучшими детьми, чем сами дети, а он в своем слишком взрослом отношении еще ребенок. Что это вредно в их песочнице под названием Готей, так серьезно относится ко всему. И что для шинигами с лучшим ледяным мечом не страшен никакой холод.
Рангику берет оба зонта и выходит следом.
Все лейтенанты идеально дополняют своих капитанов. Это тоже аксиома.

Текст 3.
Пейринг: Ичиго/Нелиель.
Написано на песню и арт.

Нелл не может привыкнуть к «новому» Уэко-Мундо. С приходом Ичиго мрачная пустыня неожиданно ожила: в ней появилось движение и, самое главное, чувство времени. В сражении с Ноиторой она ощущала его особенно остро. Нужно было успеть, торопиться, потому что потеря Ичиго – то, с чем Одершванк никогда не смогла бы смириться. И Нелиель не успела лишь самую малость, но и этого оказалось достаточно. Она смогла.
А теперь время снова куда-то ушло, будто бы Куросаки унес его с собой, словно дорогую игрушку, которую тщательно берегли и давали ребенку лишь на короткое время, чтобы не сломал.
Нелл удивлялась собственной апатии. Она меланхолично наблюдала за тем, как выжившие обитатели Лас-Ночес разрушают огромное строение, которое напоминало о самопровозглашенном Владыке. Ей было все равно.

I wish you were here.

Единственное, чего она желала – снова увидеть Ичиго. Одершванк и подумать не могла, что Ичиго, словно тайфун, изменит ее жизнь. Арранкар провела с Куросаки совсем немного времени, помогая ему, но и этого вполне хватило для радикальных перемен.
Теперь пустыня не казалась домом. Наоборот, она лишь усиливала тоску.

With you by my side I will fight and defend.
I'll fight and defend.

Нелл снова хотела помогать Ичиго. Защищать его. Да что уж там – хотелось просто обнять его, как тогда, когда она обрела свою настоящую форму. Только в следующий раз нужно быть аккуратнее, чтобы Куросаки не начал задыхаться.
Арранкар знает, что выберется отсюда, чтобы воплотить в жизнь свои желания. Нелиель не собирается оставаться здесь. После эмоций и ощущений, испытанных благодаря Куросаки, было бы в высшей степени глупо бездействовать.
Осталось совсем немного – скоро ее силы полностью восстановятся, и она сможет открыть гарганту.
Ты только дождись, Ичиго.

Текст 4.
Пейринг: Айзен/Хинамори.
Написано на арт.

Хинамори прерывает свой рассказ, только когда замечает, что Айзен-тайчо перестал отвечать. Сегодня было очень жарко, и работать не хотелось даже такому ответственному капитану, как Соске. Он лег на пол, удобно устроив голову на коленях сидящей рядом с ним Хинамори, и попросил рассказать ему о том, как она побывала в Руконгае. Лейтенант только что вернулась оттуда – сегодня Айзен-тайчо дал ей отгул – и, пока Момо неторопливо рассказывала, внимательно слушал и иногда расспрашивал ее о подробностях. Когда он умудрился заснуть, Хинамори так и не поняла.
Но это даже хорошо. Можно осторожно, чтобы не разбудить, перебирать густые волосы капитана, иногда убирая выбившиеся пряди с лица Соске, чтобы они не мешали ему. Можно долго всматриваться в его спокойное лицо и слушать тихое, мерное дыхание.
Хинамори безумно счастлива сейчас, и кажется, что она даже боится дышать – только бы не разбудить, оттянуть момент пробуждения. Такие моменты невероятно редки, и от того ценны для лейтенанта, ведь Айзен-тайчо – очень занятой человек, и они мало времени проводят вне работы.
Капитан просыпается где-то через час и, извинившись перед лейтенантом, помогает ей встать. Хинамори краснеет, говорит, что не устала, но Соске понимает, что за это время у подчиненной, наверное, жутко затекли ноги. Айзен поддерживает Момо, пока они идут к ее комнате, даже когда она приходит в норму. Лейтенанту кажется, что на них смотрят все, кто встречается им на пути, и краснеет еще сильнее.
И, когда он уходит, Хинамори мысленно просит мироздание о том, чтобы такие дни бывали как можно чаще.

Голосование продлится до 4 сентября, 20:00 по Москве.

запись создана: 28.08.2011 в 21:27

@темы: Голосование