*_Lezolirendaeriserail_* Я больше не арбузный герой, теперь я — мандариновый пришелец.
Мы получили два прекрасных текста, и теперь пришло время голосования!
Напишите в комментарии к этой записи номер наиболее понравившейся вам работы.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)
Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.
Пейринг: Джино/Сузаку
Написано на арт.
Прислонившись спиной к металлической стене лифта, Джино терпеливо ждал, когда закроются бесшумно скользящие двери. Положение его оказалось удачным, можно было рассматривать спину Сузаку и растрепанные волосы на его затылке, но не слишком – Сузаку не торопился нажимать кнопку, которая каждый раз сбрасывала их обоих в пропасть, хотя для Джино это падение оборачивалось настоящим полетом. Тем самым полетом, когда теряются линия горизонта и ощущение тяжести собственного тела. А затем резкий рывок и дрожащие пальцы, прилипшие к коже перчатки, уходящий с каждым выдохом страх... Только в небе на все это уходят считанные секунды, но здесь, в закрытой ото всех камере, если нажать на «стоп», можно получить около минуты. Получить в подарок или украсть. Джино еще не решил, потому что в полете о таких мелочах не задумываются, а на земле - тем более.
Джино ждал и после того, как двери наконец сомкнулись и сбоку загорелся счетчик уровней. Ждал, подняв глаза к потолку, выложенному причудливой зеркальной мозаикой. Когда они попадали сюда вдвоем, только Сузаку удавалось посмотреть на этот блестящий потолок, пока Джино прижимал его к себе, убирал вьющиеся волосы с глаз и касался губами лба, машинально повторяя тот поцелуй, которым еще так недавно награждали перед сном его самого. Потом он прикасался к Сузаку по-другому. По-взрослому.
Джино протянул руку к кнопкам.
- Не надо, - сказал Сузаку.
- Тогда быстрее...
Он положил руку на плечо Сузаку, заставляя повернуться, что тот и сделал, как-то нехорошо улыбаясь:
- О чем ты говоришь?
Отвечать Джино не собирался. Во всяком случае, отвечать голосом. Но в паре сантиметров от цели его остановили пальцы, сомкнувшиеся на его лице, сжавшие скулу и подбородок.
- Где твои манеры? – заулыбался Джино, пытаясь то ли вывернуться, то ли дотянуться и так, - в перчатках за лицо не хватают, Сузаку.
- Прости. На всякий случай.
Сузаку отпустил его, и Джино задумчиво потер щеку:
- Это я, что ли, всякий случай?
Для неловкого молчания не осталось времени. Когда двери открылись, он с удивлением узнал длинный узкий коридор.
- Сюда?
- Да. Я уезжаю сегодня… - помедлив, Сузаку вышел, - сейчас.
И пошел прочь, не оглядываясь.
- Эй, - шепнул Джино, не надеясь, что его услышат.
Но его услышали.
- Возьми меня с собой! – весело начал Джино, - я тоже хочу на нее посмотреть… и погоняться за террористами…
- Прости, нет.
Сузаку произнес это так серьезно, как будто от него одного зависело, кто куда отправляется, и он действительно мог бы сказать «С удовольствием, залезай в Ланселот, поехали!» Потом виновато пожал плечами и двинулся навстречу уже встречающему Ллойду.
- Увидимся, - бросил ему вслед Джино и доверительно сообщил потолку, - Одиннадцатая Зона, значит… Нет, ты не справишься. Без меня.
Текст 2.
Пейринг: Лелуш/Роло .
Написано на арт, обе песни и отчасти даже на ключ.
Вечером после школы Лелуш позвал его прогуляться. Они уселись прямо на землю, распаковали корзину с вредной вкусной едой - пирожными, конфетами, газировкой. Роло хмурился - брату нельзя так питаться, он и без того не в лучшей физической форме; Лелуш только улыбался, выбирая пирожное покрасивее. Выбрал - высокое, с белоснежным кремом и клубничкой наверху, и протянул на ладони - ему, Роло.
Роло удивленно поглядел на раскрытую ладонь, затем нагнулся и осторожно откусил от пирожного, тщательно слизнул с пальцев Лелуша крошки и кусочки крема. Брат ахнул, засмеялся:
- Ай, Роло, щекотно же! Ты что, собачка?
Пирожное было большое - откусив от такого, непременно измажешь нос. Роло очень старался есть поаккуратнее, но на носу и щеках все равно оседала пышная сладкая пена. Что о нем, эдаком неряхе, подумает братец? Лелуш всегда ему все прощал, но Роло с недавних пор нестерпима была сама мысль о том, чтобы как-то его разочаровать.
Брат глядел на него - ласково, чуть снисходительно, с такой безграничной любовью, что у Роло закружилась голова. Столько любви - и вся ему, и вся - ворованная, и ни капли из этой любви на самом деле Роло не принадлежит.
Роло убил десятки, сотни людей, но лишь под этим взглядом он впервые почувствовал себя преступником.
Странное случилось с ним с тех пор, как его послали на эту миссию, удивительное и невероятное, заполнило его всего, и не осталось для него больше ни Британнии, ни миссии, ни командиров - один Лелуш, и от этого чувства, темного, безымянного и всемогущего, вот-вот разорвется сердце.
Раньше Роло не боялся ничего. Теперь... он боится, что Лелуш вспомнит.
И все же иногда Роло робко, втайне даже от самого себя, раздражаясь от собственной глупости, думает... мечтает... надеется... что, даже вспомнив, Лелуш его не прогонит. Роло знает, Роло точно уверен - братец никогда не любил эту Нанналли так, как его. Бесполезная слепая девчонка, с которой Лелуш носился как с фарфоровой статуэткой - может ли она возить Лелуша на мотоцикле, играть с ним в футбол, отдать за него жизнь?
А Роло ведь отдаст, если придется - сейчас, жмурясь и морща нос, который Лелуш увлеченно взялся оттирать носовым платком от засохшего крема, он понял это с ужасающей ясностью.
Что же это, думает Роло. Что с ним происходит?.. Это похоже на гиасс... но Лелуш пока определенно ничего не вспомнил, уж Роло-то заметил бы - кому, как не ему, знать обо всем, что происходит со старшим братом.
И Роло, одной рукой отмахиваясь от Лелуша, атакующего его с платком, другой привычно, бессознательно нащупывает в кармане девчоночий брелочек.
Роло вспоминает теплые летние закаты, высокое небо с багряным пожаром на горизонте, девятыми валами облаков и проглядывающим иногда серпом месяца, постепенное угасание красок - ало-золотое, сменяющееся нежно-лиловым и, наконец, бархатно-серым, - темной водой поднимающуюся ночь, затапливающую небо и накрывающую их с головой, и ветер, шепчущийся в траве, и тепло руки Лелуша рядом со своим бедром: огромный, безбрежный мир вокруг таял во мраке, словно кусочек сахара в дымящемся чае, и на всем белом свете оставались только они двое - единственное, что имело значение...
Роло вспоминает скачки вдвоем - он вечно проигрывал Лелушу, у него действительно не получалось, лошади от него почему-то шарахались, и Роло никогда не забудет того дня, когда спокойная белая кобылка впервые взяла у него с ладони сахар мягкими губами, а Лелуш с гордостью поглядел на него - из-за такого-то пустяка! - и подсадил в седло, и в тот день они впервые пришли к финишу почти одновременно, и с тех пор Роло даже начал иногда выигрывать, хоть он и подозревал временами, что Лелуш поддается нарочно...
Роло вспоминает пикник с Милли, Ривалем и Ширли, на котором измотанный выдумками Милли Лелуш уснул, положив голову ему на колени, и у Роло страшно затекли ноги, потому что он два часа просидел как истукан, боясь пошевельнуться и лишь изредка легонько прикасаясь к рассыпавшимся по его брюкам черным волосам кончиками пальцев...
Роло вспоминает эти мгновения, когда брат принадлежал только ему одному, шаг за шагом приближаясь к застывшему Лелушу, чтобы предложить ему себя. Взамен, в отплату и просто так, потому что ему больше не нужно причины, чтобы отдать Лелушу свою жизнь, и потому что его брат должен принадлежать ему одному - не этой жалкой девчонке.
Роло поможет ему увидеть, что он более достоин любви, чем девчонка, которая от него отказалась. У девчонки есть семья, верный страж, богатство, титул, любовь Лелуша... но Роло от нее нужно только одно. Самое драгоценное, самое желанное.
Лелушу не стоит из-за нее расстраиваться. Он так смятен, что готов искать утешения в объятиях первой подвернувшейся девки; ему не нужно столь низко опускаться. У него есть Роло - уж он-то не откажет ему в поддержке. И если это то, что сейчас нужно брату...
Роло привстает на цыпочки и тянется. Лицо Лелуша - растерянное, ошеломленное и даже, кажется, немного испуганное - все ближе, ближе...
Этого у Нанналли не было, думает он, закрыв глаза и обвившись вокруг Лелуша. Это - только его.
Останься со мной, брат, молчит Роло ему в губы. Руки Лелуша на его лице холодны.
Напишите в комментарии к этой записи номер наиболее понравившейся вам работы.
За себя не голосуем, не подбиваем других голосовать за вас - кому нужна такая победа?)
Также помните, что фикрайтер - личность творческая и очень ранимая, не можете сказать ничего хорошего - лучше промолчите.
Пейринг: Джино/Сузаку
Написано на арт.
Прислонившись спиной к металлической стене лифта, Джино терпеливо ждал, когда закроются бесшумно скользящие двери. Положение его оказалось удачным, можно было рассматривать спину Сузаку и растрепанные волосы на его затылке, но не слишком – Сузаку не торопился нажимать кнопку, которая каждый раз сбрасывала их обоих в пропасть, хотя для Джино это падение оборачивалось настоящим полетом. Тем самым полетом, когда теряются линия горизонта и ощущение тяжести собственного тела. А затем резкий рывок и дрожащие пальцы, прилипшие к коже перчатки, уходящий с каждым выдохом страх... Только в небе на все это уходят считанные секунды, но здесь, в закрытой ото всех камере, если нажать на «стоп», можно получить около минуты. Получить в подарок или украсть. Джино еще не решил, потому что в полете о таких мелочах не задумываются, а на земле - тем более.
Джино ждал и после того, как двери наконец сомкнулись и сбоку загорелся счетчик уровней. Ждал, подняв глаза к потолку, выложенному причудливой зеркальной мозаикой. Когда они попадали сюда вдвоем, только Сузаку удавалось посмотреть на этот блестящий потолок, пока Джино прижимал его к себе, убирал вьющиеся волосы с глаз и касался губами лба, машинально повторяя тот поцелуй, которым еще так недавно награждали перед сном его самого. Потом он прикасался к Сузаку по-другому. По-взрослому.
Джино протянул руку к кнопкам.
- Не надо, - сказал Сузаку.
- Тогда быстрее...
Он положил руку на плечо Сузаку, заставляя повернуться, что тот и сделал, как-то нехорошо улыбаясь:
- О чем ты говоришь?
Отвечать Джино не собирался. Во всяком случае, отвечать голосом. Но в паре сантиметров от цели его остановили пальцы, сомкнувшиеся на его лице, сжавшие скулу и подбородок.
- Где твои манеры? – заулыбался Джино, пытаясь то ли вывернуться, то ли дотянуться и так, - в перчатках за лицо не хватают, Сузаку.
- Прости. На всякий случай.
Сузаку отпустил его, и Джино задумчиво потер щеку:
- Это я, что ли, всякий случай?
Для неловкого молчания не осталось времени. Когда двери открылись, он с удивлением узнал длинный узкий коридор.
- Сюда?
- Да. Я уезжаю сегодня… - помедлив, Сузаку вышел, - сейчас.
И пошел прочь, не оглядываясь.
- Эй, - шепнул Джино, не надеясь, что его услышат.
Но его услышали.
- Возьми меня с собой! – весело начал Джино, - я тоже хочу на нее посмотреть… и погоняться за террористами…
- Прости, нет.
Сузаку произнес это так серьезно, как будто от него одного зависело, кто куда отправляется, и он действительно мог бы сказать «С удовольствием, залезай в Ланселот, поехали!» Потом виновато пожал плечами и двинулся навстречу уже встречающему Ллойду.
- Увидимся, - бросил ему вслед Джино и доверительно сообщил потолку, - Одиннадцатая Зона, значит… Нет, ты не справишься. Без меня.
Текст 2.
Пейринг: Лелуш/Роло .
Написано на арт, обе песни и отчасти даже на ключ.
Вечером после школы Лелуш позвал его прогуляться. Они уселись прямо на землю, распаковали корзину с вредной вкусной едой - пирожными, конфетами, газировкой. Роло хмурился - брату нельзя так питаться, он и без того не в лучшей физической форме; Лелуш только улыбался, выбирая пирожное покрасивее. Выбрал - высокое, с белоснежным кремом и клубничкой наверху, и протянул на ладони - ему, Роло.
Роло удивленно поглядел на раскрытую ладонь, затем нагнулся и осторожно откусил от пирожного, тщательно слизнул с пальцев Лелуша крошки и кусочки крема. Брат ахнул, засмеялся:
- Ай, Роло, щекотно же! Ты что, собачка?
Пирожное было большое - откусив от такого, непременно измажешь нос. Роло очень старался есть поаккуратнее, но на носу и щеках все равно оседала пышная сладкая пена. Что о нем, эдаком неряхе, подумает братец? Лелуш всегда ему все прощал, но Роло с недавних пор нестерпима была сама мысль о том, чтобы как-то его разочаровать.
Брат глядел на него - ласково, чуть снисходительно, с такой безграничной любовью, что у Роло закружилась голова. Столько любви - и вся ему, и вся - ворованная, и ни капли из этой любви на самом деле Роло не принадлежит.
Роло убил десятки, сотни людей, но лишь под этим взглядом он впервые почувствовал себя преступником.
Странное случилось с ним с тех пор, как его послали на эту миссию, удивительное и невероятное, заполнило его всего, и не осталось для него больше ни Британнии, ни миссии, ни командиров - один Лелуш, и от этого чувства, темного, безымянного и всемогущего, вот-вот разорвется сердце.
Раньше Роло не боялся ничего. Теперь... он боится, что Лелуш вспомнит.
И все же иногда Роло робко, втайне даже от самого себя, раздражаясь от собственной глупости, думает... мечтает... надеется... что, даже вспомнив, Лелуш его не прогонит. Роло знает, Роло точно уверен - братец никогда не любил эту Нанналли так, как его. Бесполезная слепая девчонка, с которой Лелуш носился как с фарфоровой статуэткой - может ли она возить Лелуша на мотоцикле, играть с ним в футбол, отдать за него жизнь?
А Роло ведь отдаст, если придется - сейчас, жмурясь и морща нос, который Лелуш увлеченно взялся оттирать носовым платком от засохшего крема, он понял это с ужасающей ясностью.
Что же это, думает Роло. Что с ним происходит?.. Это похоже на гиасс... но Лелуш пока определенно ничего не вспомнил, уж Роло-то заметил бы - кому, как не ему, знать обо всем, что происходит со старшим братом.
И Роло, одной рукой отмахиваясь от Лелуша, атакующего его с платком, другой привычно, бессознательно нащупывает в кармане девчоночий брелочек.
Роло вспоминает теплые летние закаты, высокое небо с багряным пожаром на горизонте, девятыми валами облаков и проглядывающим иногда серпом месяца, постепенное угасание красок - ало-золотое, сменяющееся нежно-лиловым и, наконец, бархатно-серым, - темной водой поднимающуюся ночь, затапливающую небо и накрывающую их с головой, и ветер, шепчущийся в траве, и тепло руки Лелуша рядом со своим бедром: огромный, безбрежный мир вокруг таял во мраке, словно кусочек сахара в дымящемся чае, и на всем белом свете оставались только они двое - единственное, что имело значение...
Роло вспоминает скачки вдвоем - он вечно проигрывал Лелушу, у него действительно не получалось, лошади от него почему-то шарахались, и Роло никогда не забудет того дня, когда спокойная белая кобылка впервые взяла у него с ладони сахар мягкими губами, а Лелуш с гордостью поглядел на него - из-за такого-то пустяка! - и подсадил в седло, и в тот день они впервые пришли к финишу почти одновременно, и с тех пор Роло даже начал иногда выигрывать, хоть он и подозревал временами, что Лелуш поддается нарочно...
Роло вспоминает пикник с Милли, Ривалем и Ширли, на котором измотанный выдумками Милли Лелуш уснул, положив голову ему на колени, и у Роло страшно затекли ноги, потому что он два часа просидел как истукан, боясь пошевельнуться и лишь изредка легонько прикасаясь к рассыпавшимся по его брюкам черным волосам кончиками пальцев...
Роло вспоминает эти мгновения, когда брат принадлежал только ему одному, шаг за шагом приближаясь к застывшему Лелушу, чтобы предложить ему себя. Взамен, в отплату и просто так, потому что ему больше не нужно причины, чтобы отдать Лелушу свою жизнь, и потому что его брат должен принадлежать ему одному - не этой жалкой девчонке.
Роло поможет ему увидеть, что он более достоин любви, чем девчонка, которая от него отказалась. У девчонки есть семья, верный страж, богатство, титул, любовь Лелуша... но Роло от нее нужно только одно. Самое драгоценное, самое желанное.
Лелушу не стоит из-за нее расстраиваться. Он так смятен, что готов искать утешения в объятиях первой подвернувшейся девки; ему не нужно столь низко опускаться. У него есть Роло - уж он-то не откажет ему в поддержке. И если это то, что сейчас нужно брату...
Роло привстает на цыпочки и тянется. Лицо Лелуша - растерянное, ошеломленное и даже, кажется, немного испуганное - все ближе, ближе...
Этого у Нанналли не было, думает он, закрыв глаза и обвившись вокруг Лелуша. Это - только его.
Останься со мной, брат, молчит Роло ему в губы. Руки Лелуша на его лице холодны.
Голосование продлится до 27 декабря , 20:00 по Москве.
@темы: Голосование
-
-
23.12.2011 в 01:26Даёшь произвол!2
-
-
25.12.2011 в 19:102
-
-
25.12.2011 в 19:15